Око Марены - Валерий Елманов

– А тебе и не надо ничего знать. Им даже не ты сам – руда твоя нужна.

– Чего?! – так и остолбенел Константин, и струйка холодного пота ощутимо покатилась у него по спине прямо между лопаток.

– Да ты не пужайся, – вяло усмехнулся волхв. – Там на все про все чарки малой за глаза хватит. Но без нее Око не закрыть.

– А другой кто меня заменить не сможет? – предложил Константин и осторожно покосился на ведьмака.

Тот сразу понял княжеский намек и тут набычился.

– Вот кому другому подмену сыскать, даже ведьмаку – можно, – вздохнул Всевед. – У него, конечно, тоже руда особая, но таких, как он, все равно по миру не один десяток сыщется. А той, что у тебя, больше нигде нет.

– И чем же это она такая особенная? – чуточку ревниво осведомился Маньяк. – Оттого, что княжеская?

– Нынче на Руси князей как грязи, – ответил Всевед. – А такой, как у него… Не уберегся ты в порубе Глебовом, сам малость не уберегся, обратился он к Константину. – Видать, когда ты Хлада на себя выманивал, а отец Николай рудой своей его кропил, тогда эта тварь зловредная, чтоб спастись и до конца не погибнуть, частичку своей плоти в тебя и ухитрилась всунуть.

– Так он что же теперь, Черным стал?! – испуганно отшатнулся от Константина Маньяк, со страхом глядя на князя.

– Пока нет. Да будто ты и сам не видишь.

– Видеть-то вижу, – забормотал ведьмак смущенно и вновь, хоть и с опаской, но пододвинулся к Константину. – А на миг един помстилось, будто…

– Не боись, – успокоил его Всевед. – Я и сам ничего в нем не видел. Уж больно мала она… пока. Если бы мертвые не подсказали, так и вовсе не знал бы. Но дабы подсобить Марене Око свое закрыть, и того хватит. А ехать вам надобно не мешкая. Остатний срок – пока те, кто в Распятого верят, его воскресение из мертвых не учнут справлять.

– А рази такое бывает? – усомнился ведьмак.

– Они считают, что да, – краешком рта улыбнулся Всевед. – Но речь ныне не об этом. Главное – про срок не забудьте. Ночь нынешняя уже на исход пошла, скоро рассвет забрезжит. Засветло успеете и до Рязани стольной добраться, и в путь-дорожку собраться. А уж завтра поутру и выезжайте не мешкая. Там, у святилища Марены, вас ждать будут.

Пока все это говорилось, Константин всерьез еще не проникся мыслью о предстоящем путешествии. И вообще, перспектива тащиться в такую даль, да еще в столь неспокойное время, когда развеселые соседи могут отколоть любое коленце, его отнюдь не прельщала. К тому же все услышанное им от Всеведа больше напоминало некую сказку, правда, довольно-таки страшную, но тем не менее ничего общего с реальностью не имеющую. Какие-то мертвые, какой-то ритуал или обряд, кровь Хлада, которая почему-то, оказывается, ухитрилась затаиться где-то в его теле. Так и подмывало сказать: «Ну, несерьезно все это, ребята». Да и вообще, не стыдно ли ему опускаться до веры темных невежественных людей средневековой Руси.

Но, с другой стороны, скажи самому Константину кто-нибудь всего полтора года назад, что за страшилка будет неотступно его преследовать, – он бы тоже ни за что не поверил, а ведь оно же было.

«Незаменимых людей у нас нет», – всплыло вдруг откуда-то из глубин памяти. «А вот фигушки, – злорадно ответил он сам себе. – Оказывается, есть. И не кто-то, а ты сам. Вот только никакой радости я от этого что-то не ощущаю». Однако как бы там ни было, а ехать ему к черту на кулички было решительно нельзя. Одно дело, на денек-другой к Всеведу смотаться. Как-никак старик ему жизнь спас. По такому случаю можно и все прочие дела отложить – такой срок они потерпят.

Но совсем другое – тащиться невесть куда только потому, что старый волхв, наглотавшись чего-то галлюциногенного, увидел некую мифическую беду для Руси. А если он просто перепутал пропорции своих снадобий и лишь потому его сладкие грезы вдруг превратились в жуткие кошмары, а на самом деле, размышляя трезво и здраво…

Он решительно встал, набрал в грудь побольше воздуха и приступил к ответной речи. Слушали его очень внимательно, ни разу не перебили, и даже когда он уже перестал говорить, некоторое время все еще продолжали хранить молчание.

Первым открыл рот Маньяк:

– А ничего ты мне, Всевед, напарничка подсунул. Я, правду сказать, почитай ничего и не уразумел, но что умно сказано – сразу понял.

– Да и я ноне тож подивился изрядно. С лета князя знаю, а такого от него еще не слыхивал, – и ласково спросил у Константина: – Так ты как, все ли обсказал али есть что прибавить?

– Все, – гордо мотнул головой недавний докладчик, довольный своим удачным экспромтом, в котором присутствовало все, начиная с глубоких философских мыслей и заканчивая простыми житейскими доводами, опирающимися на простой здравый смысл и железную непрошибаемую логику.

После такой проникновенной речи даже круглый идиот понял бы, что Константину сейчас срываться со своей Рязани так же глупо, как пытаться научить медведя варить себе на обед кашу и жарить яичницу. Просто все кончится тем, что либо косолапый сам с голоду подохнет, либо чуть раньше дрессировщика сожрет. То есть как ни верти – ничего хорошего.

Ну не кретины же они оба. Должны в конце концов понять, что есть государственные дела, которые отлагательств в самом деле не терпят, а есть глюки, видения и кошмары, густо замешанные на преданиях, былинах и прочих россказнях, из которых после долгого гуляния по свету давным-давно выветрились и те крошки правды, что когда-то имелись.

– Стало быть, все? – еще раз переспросил Всевед.

– Ага, – уже с меньшей долей уверенности в голосе подтвердил Константин.

– Ну тогда в путь. И да пребудет с тобой в пути подмога Перунова и охранит от всех напастей матушка Мокошь[129], – с этими словами Всевед неспешно и величаво осенил князя загадочным жестом, очень напоминающим то ли латинскую букву Z, то ли какой-то косой крест с кругом посередине.

– Погоди, погоди, а Рязань-то как же? – растерялся Константин, убежденный, что здесь произошла какая-то ошибка, кто-то чего-то просто недопонял и стоит ему привести еще пару-тройку убойных доводов, как недоразумение благополучно разъяснится.

– О ней не печалься. Мертвые повелели передать, что, пока ты в отлучке будешь, они твое княжество на большой оберег взяли. Тяжкая это ноша, но до твоего возвращения они продержатся. И впредь такими пустяшными мыслями сердце свое не утруждай. У тебя поважней заботы теперь имеются – в срок, что отведен, до Каинова озера обернуться.

Маньяк же и вовсе был краток. Запахивая поплотнее свой кожух, он только и произнес, как средневековый Гагарин:

– Ну, поехали, – и медленно побрел в сторону опушки, где князя ждал изрядно продрогший, несмотря на жаркий костер, Епифан.