Кто я? - Лора Кейли

Как сияли ее глаза! Или это свет от уличных фонарей? Почему он не видел ее раньше? Ей дадут другого мужа, может, ей и нужен другой. Нет, он не хотел ее отпускать. Ни сейчас, ни сегодня, никогда.

Толпа ахнула, Ричард посмотрел вперед.

Черные экраны один за другим загорались ослепляющим светом. Первый, второй, третий, и вот уже по всей площади горели пустые рекламные табло. На улице стало светло, почти как днем. Воздух был будто свинцовым, тяжелая всепоглощающая тишина наполнила площадь. Никто не проронил ни слова.

На экранах появился человек, по внешности южанин, он сидел за столом и смотрел на присутствующих.

– Доброй ночи, – начал он.

Толпа выдохнула и начала перешептываться.

Человек с экрана выдержал небольшую паузу и продолжил:

– Я знал, что вы придете. Сегодня каждый из вас получил по новому сценарию. Шок, тревога, ужас? Да, все эти чувства охватили вас. Удивительно, почему вы не испытали того же, когда получали их в первый раз. Раб не знает, что он раб, если все вокруг живут так же, не правда ли? Я разослал вам новые сценарии, и это легко было сделать. Все ваши сценарии раздаются рандомно.

По толпе разнесся шепот негодования.

– Да, именно так. И в этом нет ничего божественного. Никакого провидения. За этим даже не стоит аналитическая работа ученых умов. Всем на вас наплевать. Вы получаете сценарии с помощью компьютерной программы, которая иногда дает сбой. Никто не задавался вопросом, почему он врач или юрист, хотя не имеет к тому никаких способностей? Вы – жертвы программной ошибки, и таких «везунчиков» множество, поверьте мне. Но хуже всего то, что вы жертвы постоянной слежки. Вы как звери в загоне. Да, камеры есть на улицах, и вы знали о них. Но это еще не все. Смотрите.

Экраны переключились на трансляции записей из спален и ванных комнат людей. Голос за кадром продолжил:

– Они смотрят, как вы ходите в туалет, как моетесь в душе, как занимаетесь любовью. Вы как лабораторные крысы. Вы хуже них.

Каждый из экранов показывал свою картинку. Записи вчерашнего дня. Вот супруги из сто двадцатого дома разделись догола и легли в кровать. Вот мистер Майлз, известный юрист города, сидит с газетой на унитазе. Вот женщина лет пятидесяти моется в душе. Картинки быстро менялись, оставляя на лицах людей красные пятна стыда и злости. Вдруг кто-то кинул в экран камень, один, второй, третий.

– Вы все видели? – На уцелевших экранах показался все тот же человек. – Мне жаль, что пришлось показать вам это. Но иначе вы не поверили бы мне. Вы имеете полное право жить в свободном обществе, выбирать жен и мужей, рожать столько детей, сколько захотите, быть тем, кем мечтали, ах да, вам запретили мечтать. Я призываю вас сжечь свои сценарии! Пойти за мной!

Толпа ликовала. Ричард обернулся назад, теперь это была не просто толпа, это был весь город. Все улицы от самых окраин до центра заполнились людьми. Они все кричали, кидали в воздух шарфы и куртки, обнимали жен, кто-то плакал, где-то был слышен истеричный смех.

– Они пойдут против вас, – продолжал Артур, – но я не дам им этого сделать. Я выстрою новый город, новые дома! Теперь не будет муниципальных домов, у каждого будет свой личный дом!

С запада Ричард услышал звук вертолетных лопастей, потом с севера, с юга, вертолеты кружили над городом, освещая людей.

– Жители города, мы просим вас разойтись по домам, – громкоговорители заглушали людской вой. – Всем разойтись по домам.

– Да пошли вы! – крикнула Пэм.

Ричард не узнавал свою жену, и ему это нравилось.

– Да пошли вы! – крикнул он.

– Проваливайте! – донеслось из толпы.

– Они следили за вами, – продолжал Артур, – теперь ваша очередь.

Экраны переключились на дома и квартиры правления. Министерские начальники сидели, связанные, на унитазах в туалетах своих домов.

По толпе пронесся громкий смех.

– Да здравствует новая жизнь! – крикнул Артур. – Ура!

– Ура! – кричала толпа. – Ура! – плакала Пэм. – Ура!

Сильный хлопок раздался в здании министерства, осветив пару окон. Потом еще один и еще. Волна мощного взрыва докатилась до людей и чудом не достала их. Здание накренилось на одну сторону, а после сложилось как карточный домик, оставив только серый клуб тяжелой кирпичной пыли, осевшей на тротуаре, машинах и лицах людей.

Люди отринули от площади, стали тесниться друг к другу.

Ричард обнял жену. Он знал, что после этой ночи либо их всех лишат жизни, либо они обретут ее. Если он свободен, если все свободны, значит, он может остаться с Пэм, потому что хочет этого.

Экраны опять переключились на квартиры чиновников. Связанные и голые, с кляпами во ртах, они смотрели куда-то поверх камер, и их взгляд наполнялся животным ужасом.

Часы на площади отсчитывали последние секунды до полуночи.

Пять, четыре, три, два… Множество взрывов, один за другим, раздалось за большими экранами и где-то на окраинах города. Изображения с голыми чиновниками пропали, оставив лишь черную рябь потерянного сигнала.

Толпа ахнула и оцепенела. Ричард почувствовал запах крови. Он убил их, этот человек взорвал правление. Вертолеты стали снижаться, громкоговорители заглушали толпу.

– Мы предупреждаем вас, разойдитесь по домам. Это последнее предупреждение, разойдитесь по домам!

Вдруг что-то упало в людей, зашипело и подняло клуб белого дыма, у Ричарда заслезились глаза. Он услышал пулеметные выстрелы, толпа закричала и ринулась вспять.

По вертолетам стреляли вооруженные люди. Они выходили на крыши домов и палили по огромным машинам. Вертолеты накренились на один бок, потом выровняли крен, остановились в воздухе, набрали высоту и стали медленно отдалятся от площади под крики и свисты толпы.

«У него есть своя армия», – понял Ричард.

На крышах каждого из домов стояли пулеметчики в касках и бронежилетах. Таких же людей Ричард увидел и среди толпы.

– Сейчас вы вернетесь в свои дома, – говорил Артур, – у каждого из вас будет право на оружие. Мы выдадим вам оружие и деньги. Мы построим новую жизнь.

Экраны погасли. Люди не спешили расходиться по домам. Ричард все еще ждал наступления полиции, но никого не было. Он уже давно замечал, что полиции стало меньше, а те, что и встречались на улице, походили на недоученных сосунков. Как получилось, что планы сопротивляющихся не просчитали заранее? И кто сейчас пойдет против них?

Одна девушка в слезах пробиралась сквозь ликующую толпу. Кто-то сказал, что тот мужик с кляпом во рту, чью квартиру только что взорвали, был ее отцом. Что теперь будет с их семьями? Ричард не хотел об этом думать.

Море сегодня не такое шумное. Ветер поднимался лишь редкими порывами, буря стихла и все, что осталось, – несколько поваленных деревьев и разбросанные вещи на песке. Мужские брюки, растянутые свитера, облепленные катышками, как саранчой, – все это торчало из песка, будто утопленники, выброшенные на берег. Мария не успела снять их с веревки, когда начался шторм. Она закрылась в своей бытовке и молилась, чтобы ее не снесло. Когда все стихло, она почувствовала грязь под ногами, мокрый песок вперемешку с тиной, вся бытовка была в нем. Взяв корзину, пошла по берегу собирать погребенные вещи. Вытягивая их за рукава, за штанины, вырывая из зыбучей влажности песка. Как там ее парни на карьере? Еще четыре дня одной здесь сидеть. После побега Макса она уже не ждала никого. Смирилась с тем, что дала ей жизнь. Часто разговаривала сама с собой, меньше с остальными. Даже когда те приезжали, каждый был занят своим делом, никто и не смотрел на нее. Никто больше не смотрел на нее, как Макс. Она была уверена, что его поймали, невозможно найти выход из тупика. Автобус обнаружили возле мусорных складов и вернули Итану, он еще неделю копался в двигателе, вздыхая и ругая себя за что-то.