Дикая жизнь - Фиона Вуд

– Это он сказал?

– Просто догадалась. И потом, ты же из кожи вон лезешь, прикидываясь независимой женщиной, а не просто чьей-то девушкой.

– Я могу быть и тем, и другим.

– Значит, подаешь противоречивые сигналы, – пожимает плечами Холли.

Хотя я и обижена на нее, Бен не должен был никуда ходить вместе с ними. Я приглашала его к нам в гости на выходных в любое время, а он ответил только, что считает нужным уделить время своим близким. Или, как теперь выяснилось, заниматься всем, что в голову взбредет, и не только не позвать меня с собой, но даже не сообщить мне о концерте.

Я злюсь на Холли, злюсь на Бена, злюсь на себя за то, что мне не все равно, и злюсь на маму за непреклонность в вопросах о том, где мне можно и где нельзя бывать.

– Ты ведь не злишься, да? – Холли знает меня достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: я буквально киплю от возмущения. – Понимаешь, жаль его, беднягу, – он заслужил хотя бы один вечер на свободе.

– Он не привязан.

– А с виду не скажешь.

Подозрительно легко возбуждающие поцелуи на свидании с Беном настолько сбивают меня с толку, что я забываю, о чем хотела поговорить с ним.

На заметку: сначала разговоры, потом поцелуи.

В нашем языке тела появилось маленькое различие: я стараюсь держать его на расстоянии вытянутой руки, а он – перевести нас обоих в горизонтальное положение, и это, само собой, напоминает мне о самом насущном вопросе повестки дня – отказе от секса.

Я сажусь, и почему-то первым делом у меня вырывается:

– Как так получилось, что ты не сказал мне, что идешь в «Герцог» на выходных?

Бен стонет.

– Как по заказу!

– Ну и что это значит?

– Холли предупреждала, что ты распсихуешься. Слушай, давай не будем делать из мухи слона, ага? Просто так вышло, само собой.

Мое раздражение разом усиливается. Не только потому, что я даже упоминать о той несчастной вечеринке не собиралась, и все-таки ляпнула, но и потому, что Бен и Холли, похоже, опять обсуждали меня за моей спиной. И еще один повод для раздражения: а почему им нельзя поговорить? Они же друзья. С какой стати я злюсь на них за это?

– Ты же меня знаешь, я люблю свободу.

– А я на твою драгоценную свободу и не посягаю – просто говорю: если мы встречаемся, ставь меня в известность о том, что идешь куда-нибудь.

– Что значит «если мы встречаемся»? Хочешь, чтобы мы перестали?

– Холли и об этом тебе наговорила?

– Она предупреждала: тебе наверняка покажется, что это уже слишком, – похоже, вся моя злость написана у меня на лице, но я умудряюсь промолчать. – А с «Герцогом» просто не срослось. Я думал, тебе скажет Холли, а она думала – что я, и когда мы оказались на месте, выяснилось, что ты все равно не смогла бы пойти с нами, потому что у твоей матери строгие правила, и все такое, вот мы и не стали звонить тебе.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать.

– Если бы ты соизволил прийти ко мне в гости, то познакомился бы с мамой и убедился, что никакая она не строгая.

Ну вот, теперь я защищаю человека, на которого когда-то сама орала за то, что мне не разрешили сделать поддельное удостоверение, – как же это вышло?

– Спасибо, конечно, но мне и своих родаков хватает. Я хотел только прошвырнуться куда-нибудь, выпить и музон послушать.

Его лицо совсем близко, и я вдруг понимаю, что он никогда не рассказывал мне о своих родных.

– Ты как будто злишься на меня, но за что?

– За то, что поднимаешь столько шума из-за ерунды, – говорит он.

– Какая же это ерунда, если я чувствую себя… – мне не хочется говорить «брошенной». От этого сразу кажешься такой унылой неудачницей. – Послушай, я не хочу ссориться. Просто в следующий раз… спроси, есть ли у меня планы, хорошо?

– И что, достанешь документ?

– Да, достану.

Он снова придвигается на расстояние, удобное для поцелуев.

– Может, теперь продолжим?

– А что, все нудные разговоры уже кончены?

Он вздыхает.

– Что-то еще? – нарочито терпеливо спрашивает он.

– Ты ждешь, что мы сейчас займемся сексом – прямо здесь, в глуши, под открытым небом?

– Ну-у… вроде как. А ты нет?

Он расцветает неотразимой улыбкой, целует меня в уголок рта, наклоняется ниже, целует в шею, приоткрыв рот, и окутывает меня всем своим жаром и твердостью мышц. Так нечестно. Нечестно!

– Завтра я иду в одиночный поход, и ты целых два дня меня не увидишь.

Экономя энергию, я на автопилоте даю себе указания: не теряй головы. Не отдавай контроль телу. Время для разговора пришло.

И я пытаюсь объяснить: несмотря на то что меня очень-очень, просто ужасно тянет к нему, мы поспешили, мы разом перескочили все, что мне хотелось попробовать, прежде чем перейти к отношениям в полном смысле слова, то есть начать спать вместе.

– Что, например? – интересуется он.

– Разве мы стали ближе, чем в то время, когда только решили встречаться? Если не считать… ну, ты понял. Мы ведь почти не проводим время вместе. Мы мало разговариваем. Я не знаю даже, какие у тебя политические взгляды. Не знаю, есть ли у тебя какой-нибудь питомец, ломал ли ты в детстве руку, как ты ладишь с родными, куда хочешь пойти учиться после школы, где ты особенно любишь бывать один, и хотя я постоянно вижу, как ты уминаешь целые горы еды, мы ни разу не выпили вместе кофе. Я вообще не знаю, пьешь ли ты кофе. Я – нет. Ну, иногда латте – еще можно, но мне больше по душе травяной чай.

– Так это же все для парочек, я думал, тебя такие вещи не интересуют.

– С чего вдруг?

– Без понятия. Ты же забываешь про годов-щины.

– В том-то все и дело! У меня же никогда не было парня. Я хочу узнать больше, начать с нуля, как полагается, может, даже в течение целого года, чтобы получилась настоящая годовщина, и… ну, я не знаю – проводить вместе время, целоваться в кино, читать книги, говорить обо всем, слушать музыку… А мы как будто перескочили через пролог и слишком рано добрались до самой середины.

– А я не понимаю, почему нельзя делать все сразу. Например, могу спеть тебе, пока мы занимаемся этим самым. Зачем стереотипы? – Он пытается меня рассмешить.

– Коротенькая получится песня.

– Ох.

– И даже секс, если уж мы о нем заговорили: да, я знаю, что для этого нужно время и практика, но откуда они у нас возьмутся?

– Е-мое, Сиб, так можно же начать прямо здесь и прямо сейчас. Думаешь, у других не так? Есть момент – пользуйся.