Скорпионья сага. Cкорпион cамки - Игорь Белисов

Или взять этот, то ли «птичий», то ли «свиной» грипп. СМИ все уши нам прожужжали: «а-эн-один-аш-один». Это что, действительно такой страшный вирус? Или грамотный промоушн противовирусного препарата?.. Чем питаться? Продукты должны быть экологически чистыми, без консервантов и ГМО. Но где гарантия? Даже вода, которая продается в пятилитровых канистрах, даже фильтры для очистки водопроводной воды – действительно ли это тот самое, что заявлено в аннотации, – или примитивное, циничное надувательство?.. Нет квартиры, которая не может быть взломана. Нет машины, которую не могут угнать. Нет такого людного места, где не может быть взорвана бомба. Даже безопасность компьютера, стоит включить, и та под угрозой…

Но действительно ли настолько все страшно? Или все эти страхи придумали страховые компании, которые искусственно нагнетают общественную тревожность, чтобы делать на страхе свой устрашающий бизнес?

Страшно даже не то, что с вами может что-то случиться, а то, что вы не знаете, где правда, где ложь, в чем конкретно, когда и каким образом вас обманывают, а раз так, значит, все окружающее – подозрительно.

А тут еще муж со своим «Я строить дачу тебе не буду». Я так и не поняла: не будет он? – или не будет мне? Как я его ни пытала, замкнулся что партизан. Я воздействовала и лаской, и истерикой, и Малыша подключила. Муж – ни в какую.

Кстати, с «дачи» в тот раз мы вернулись все же втроем. Он был вынужден сесть в машину. Ехали молча. Я физически ощущала в закрытом пространстве салона высоковольтное поле испепеляющей ненависти.

Уже в столице, на светофоре, на придорожном щите я увидала плакат: бледное лицо женщины с тревогой в глазах. «Неотложная психологическая помощь»… Телефон доверия… Круглосуточно…

Окружающий мир подает нам знаки…

Мне озверело сигналили сзади…

А потом прозвенел тот странный звонок. Я находилась дома одна. Так получилось. Неважно. В последнее время городской телефон звонил исключительно редко, все больше мобильник. Я подняла трубку. Без всякого чувства.

Молчание.

Я сказала «Алё!». Несколько раз повторила. Никто не ответил ни словом, ни звуком. Молчание длилось и длилось, наливалось тяжестью, мрачным смыслом, угрозой… Вдруг захлестнул страх, я нажала рычаг. И долго не отпускала.

Кто это? Макс? Герман? Кто-то еще? Но кто! Что ему нужно? Почему он молчит? Зачем он меня преследует? О Боже, в последнее время совсем расшатались нервы. Реагирую на всякую ерунду.

Однако то, что я про себя назвала ерундой, засело в сознании и продолжало меня отравлять. Словно портрет мертвеца, повешенный на виду, тот звонок день за днем оставался со мной. У меня расстроился сон. Пропал аппетит. Испортилось настроение. Не хотелось ни с кем разговаривать, никого видеть. А периодически накатывало жуткое беспокойство, настоящая паника, стремление куда-то бежать, сделаться маленькой, незаметной, забиться в темную щель, где никто меня не сможет найти.

Такого со мной никогда еще не бывало. Я понимала: это явная патология. Вспомнился придорожный плакат. Лицо у тревоги – женское.

Обратиться, что ли, к психологу? Или само рассосется?

Не рассасывалось…

Когда-то давно я познакомилась с одним психиатром, еще в мою бытность работы на «Релаксаме». Он показался мне порядочным человеком. И, к тому же, профессионалом своего дела. Теперь я вспомнила о том далеком знакомстве. Нервы напомнили. И продолжали напоминать. Больница, где он работал, называлась «Клиника Неврозов».

И я сдалась. Решила пойти к нему.

Я нашла его там же, все в том же качестве. На двери кабинета висела именная табличка. Виктора Марковича не оказалось на месте, но проходящая мимо сестра сказала, что он в отделении и скоро освободится. Я села на кушетку, как обыкновенная посетительница. Точнее, как пациентка. Еще точнее, как больная на голову. Надо сказать, ожидание не из легких – поглядывать на облаченных в пижамы, слоняющихся по коридору психов.

Рядом сидела неприятная дамочка. Она сразу не преминула мне уточнить, что, оказывается, давно заняла очередь. Очередь состояла из нас двоих.

«Знаете, – неожиданно сказала она с доверительностью, – лично я вообще никогда не нервничаю. А если приходится, делаю вот так!» – и жестко вонзила ноготь в кутикулу другого своего ногтя. Бросилось в глаза, что все ногти у нее разной длины и все кутикулы разворочены до живого мяса. Захотелось немедленно отсюда уйти.

Он шел мне навстречу и смотрел с радостным узнаванием.

«Сколько лет! Сколько зим! Какими судьбами?» Усадил в глубокое кресло. Предложил мне чаю. Засуетился. Пошутил про свой белый халат, которым пользуется исключительно редко: в психиатрии кто первым успел надеть халат, тот и доктор. В общем, держался без всяких барьеров, по-приятельски. Однако когда я сказала, что не с визитом, а с личной проблемой, не удивился ничуть, только перестал балагурить, сел в кресло напротив и подпер пальцем висок.

Я не знала, с чего начать. Ничего определенного. Какие-то впечатления, домыслы, чувства – обрывки, клочки. Но все они складывались в тревожную ауру направленной на меня угрозы. Он посоветовал начать с конца: припомнить, событие, которое встревожило меня в последнее время?.. Событие? Звонок! Кто-то позвонил и молчал!

– Так-так… – Он вдумчиво закивал. – Стало быть, звоночек…

Повисла пауза. Виктор Маркович смотрел на меня взглядом, который я помнила еще по той, прошлой жизни, когда он случайно узрел во мне нездоровье и пригласил, если что, обращаться. Глаза сквозные, отсутствующие. И, одновременно, пронзающие, будто в каждом по рентгеновскому аппарату. Страшно подумать, сколько лет мелькнуло как миг. А сколько ему самому? Пожалуй, лет на пятнадцать старше меня. Высокий лоб с благородным зачесом назад. Штришки седины поверх гладких темных волос. Лицо худощавое, в морщинках характера, но без обрюзглости. И снова глаза – бледно-серое небо в обводке усталых век.

– Нам придется дойти до сути вашей проблемы, – сказал он. – Для начала, я подвергну вас психоанализу.

– Психоанализу?.. Который придумал Фрейд? Этот маньяк?

– Склоняю голову перед вашей начитанностью… – Слегка улыбнулся. – Психоанализ с тех пор ушел далеко вперед. Но кое-что от Фрейда применимо и в наши дни. В частности, его метод свободных ассоциаций. Сейчас вы будете, не задумываясь, произносить слова…

Объяснил мне, в чем сущность методики. В моем подсознании заложена информация, которая изнутри на меня давит, только я этого не осознаю и переживаю конфликт как чувство тревоги. Чтобы выздороветь, нужно разрушить конфликт. А для этого требуется осознать причину. Причина – конкретный образ, но он может по-разному называться, таиться под маской различных слов, которые, в свою очередь, прикрыты другими словами. Этот клубок предстоит распутать. Я должна говорить первое, что приходит на ум, не задумываясь, не останавливаясь, сплошным потоком, каждое слово будет вытягивать за собой следующее – и так далее, по нити ассоциаций.