Тайна "Железной дамы" - Юлия Нелидова

С большим трудом Иван Несторович выслушивал жалобы, пальпировал, аускультировал, а в мыслях витал далеко отсюда, на Марсовом Поле, задавая себе один и тот же вопрос множество раз: «Где Ромэн Лессепс?» Иногда подходил к окну, глядел на едва различимую в облаках тумана макушку железной башни и молил бога, лишь бы Ульяна не вздумала лазить по фермам в такую сырую погоду – соскользнет ведь, убьется…

Перед глазами возникала срывающаяся с перекрестий балок и анкерных болтов светлая, юркая фигурка. Иноземцев вздрагивал, чудовищное видение гнал прочь и возвращался к своему стетоскопу.

И, быть может, ему удалось хоть на некоторое время отвлечься от тягостных дум, если бы в углу на табурете не восседал Делин.

Бывший исправник решил взять измором бедного доктора, дабы тот наконец вразумился и сдал коварную барышню Бюлов инспекторам Сюрте. Пока в комнате находился пациент, он сидел молча или просто прохаживался взад-вперед, заложив руки за спину. Но едва возникала короткая пауза между двумя посетителями, принимался за злобное шипение:

– Как выяснится, что вы ее покрывали, тотчас же на «Остров дьявола» вас вместе с ней и сошлют.

– Очень хорошо, что на «Остров дьявола», – язвительным тоном отвечал доктор Иноземцев. – Там, быть может, я смогу наконец обрести душевный покой. О чем давно мечтаю. Вы мне пациентов пугаете, Кирилл Маркович. Шли бы вы по своим делам.

– Нет у меня других дел, кроме одного – добиться справедливости. А вы мне в том мешаете! Бросали б уже амуры эти. Она вам голову совсем заморочила, как я погляжу. Неужто не видите, что творится? Жениха своего похитила, миллионом разжилась и свалила куда-нибудь в Америку.

– Это не она, – упрямо отрезал Иноземцев, выкладывая инструменты на чистое полотно.

В эту минуту в дверь постучались, заглянула гладко зачесанная голова очередной посетительницы.

– Да-да, пожалуйста, заходите, – велел доктор.

Женщина лет тридцати завела в комнату мальчика с перевязанным локтем, и Делин, поджав губы, отошел к своему табурету. Пациентка опасливо покосилась на него.

– Не пугайтесь, – успокоил ее Иван Несторович. – Это мой ассистент. Он попросил понаблюдать за процессом.

И каждый раз, когда пациенты с недоумением или тревогой оглядывались на бывшего исправника, имеющего вид довольно грозный, даже разбойный, доктору приходилось врать, что тот обучается на врача. В конце концов, терпение Иноземцев все истощил до самого дна.

– Не могу же я каждый раз оправдываться за ваше здесь неуместное присутствие, – в очередной раз вспылил он. – Порой приходится осматривать женщин. Вы смущаете их!

– Вызвались курировать мое здоровье, теперь терпите, – возражал Делин. – Я отстану только после того, как вы расскажете господину комиссару всю правду об Ульяне.

– Нет!

– И охота же вам все время в дураках ходить? Сказано же, обвела она вас вокруг пальца. Хоть мальчишку бы спасли, если жив он еще…

– Кто там следующий, будьте любезны, – перебивал доктор бывшего исправника.

Тот, выругавшись под нос, садился на табурет и продолжал сверлить Иноземцева тяжелым взглядом.

Так продолжалось несколько дней. Делин иногда не выдерживал, уходил на час-другой, но неизменно возвращался и даже ночью не давал покоя Ивану Несторовичу, перебирая бесконечное количество причин, отчего на Ульяну донести надо было. Де, и преступница она бесстыдная, и душа пропащая, и погибнет от злодеяний собственных. Все в такой же манере.

Иван Несторович мечтал лишь об одном – сбежать куда-нибудь на край света.

В пятницу утром улица Медников наконец засияла в лучах долгожданного солнца. Иноземцев отпустил последнего пациента и собрался было идти в Институт Пастера, где не появлялся уже недели две. Илья Ильич, поди, позабыл о своем соотечественнике, пока тот на набережной Орфевр пропадал. Делин тотчас изъявил намерение последовать и туда.

Как вдруг к крыльцу подъехала открытая коляска, вся загруженная чемоданами, сумками, картонками. Со ступеньки спрыгнула дама в нежнейше-голубом казакине, узкой юбке и шляпке с широкими полями, в руках она вертела крошечный зонтик. Иван Несторович стоял в ту минуту у окна, видел сквозь жалюзи, как она подобрала подол, прошествовала к двери и нажала на кнопку звонка.

Лаборатория содрогнулась от пронзительных трелей. Дама нетерпеливо оглядела соседские дома справа, потом слева, поправила складки казакина и запрокинула голову назад, придерживая шляпку рукой и жмурясь на яркое солнце, поглядела на балкон. Это была Ульяна.

Иноземцева точно молнией пронзило, он попятился назад и, наткнувшись на столик с инструментами, чуть его не опрокинул.

– Явилась, – прошептал Делин, тоже разглядывая гостью через окно и потирая руки.

– Нет-нет, не вздумайте ее напугать, – взмолился Иван Несторович.

– Напугать? – сверкнул глазами бывший исправник и заметался по комнате, продолжая потирать руки в поисках наилучшего плана, чтобы изловить негодницу. – Такую испугаешь! Не буду ее пугать… Я лучше спрячусь.

И заперся в туалетной комнате.

– Откройте ей дверь, – велел он сквозь дверь.

Иноземцев сначала замялся, не зная, как быть, но влекомый силой, во стократ превышающей его волю, бросился к двери.

Едва щелкнул замком, Ульяна ворвалась, словно вихрь, и бросилась ему на шею.

– Я так скучала, – выдохнула она. – Так волновалась. Смогли ли вы добраться? Не поймал ли кто?

Иван Несторович невольно сделал шаг назад. Тотчас заметив его смятение, она опустила руки, вздернула подбородок и медленно прошествовала из прихожей в комнатку, где доктор только что завершил визитации пациентов.

– Сделаю вид, что не заметила того, как мне здесь не рады, – произнесла она и присела на краешек табурета, где давеча сидел Делин. Оглядевшись, она вздохнула: – А я попрощаться пришла.

– Попрощаться? – изумился Иноземцев.

– Да, мадемуазель Боникхаузен придется уехать в Дижон. Она слишком много претерпела за последнее время, столько пережила. Вообразите – взрыв, смерть жениха – пусть и понарошку, – тюрьма… Нервы стали сдавать, и месье Эйфель велел ей съездить домой.

Иван Несторович невольно подошел к окну и внимательней осмотрел экипаж – вот, оказывается, к чему все эти чемоданы и картонки. И вспомнил слова Делина о миллионе и об Америке.

– Неужели? – выдохнул он. – А Ромэн? Как же он? Что будет с вашим женихом?

– Но Элен Бюлов никуда ведь не собирается, – улыбнулась Ульяна, – пока не вызволит вашего Ромэна.

– Никакой он мне не мой! – вспылил доктор, чувствуя, что раздражается всякий раз, когда слышит имя своего бывшего ученика.

Девушка порывисто вскочила.

– Сегодня ночью единственный шанс, – громким шепотом начала она, приближаясь к Иноземцеву. – Барон Рейнах распустил всех слуг, сын его поедет кутить на Монмартр, в доме остались лишь дворецкий и его жена. Никого больше.