Приговоренные без суда - Валерий Карышев
Шрифт:
Интервал:
Остановились, посветили фонариком, присмотрелись. На столбе виднелось несколько следов от пуль. Они легли кучно, наверняка отметки можно было бы покрыть пятикопеечной монетой.
– Ничего не скажешь – Вильгельм Телль, – произнес один из милиционеров, проводя пальцем по щербинкам. – Ворошиловский стрелок.
– Откуда он стрелял? – спросил второй.
Первый кивнул в сторону насыпи.
– Со стороны железной дороги. Навскидку, на бегу.
– Дьявол, а не человек, – заметил третий, завороженно глядя на следы выстрелов. – Нормальный человек так стрелять не может.
В голосе его сквозил суеверный ужас…
Настроение прессы, буквально взвывшей после событий на Петровско-Разумовском рынке, было под стать милицейскому. Чудеса меткости и скорострельности заставляли журналистов строить предположения – порой даже самые невероятные и фантастические.
«По данным МВД, – писали газеты, – еще в местах лишения свободы Солоник сошелся с рядом преступных лидеров. Несмотря на непопулярную среди уголовников статью, по которой он был осужден, бывший спецназовец быстро завоевал авторитет. И на свободе преступные лидеры не оставили Солоника без внимания. Оценив его навыки, в частности умение метко поражать цель из любого оружия на значительном расстоянии, преступники предложили ему выгодную работу. Таким образом, Александр Солоник стал профессиональным наемным убийцей».
Камера оказалась довольно большой, четырехместной, но к Солонику по понятным причинам никого не подселяли – слишком уж ценным выглядел в глазах прокуратуры этот узник. Более того – следствие пошло на уступки: разрешило не только поставить туда холодильник и телевизор, но и пользоваться электрокипятильником, даже соорудить в камере нечто вроде конторки.
Здоровье шло на поправку – раненный во время ареста киллер уже не испытывал тошноты, приступов головной боли и ломоты в пояснице: сильный, тренированный организм брал свое.
Саша понял: теперь можно немного расслабиться. Все, что от него теперь зависит, он сделает. Интуиция не подводила: на воле о нем помнят, и уж там наверняка сделают все возможное, чтобы его спасти.
Его главный капитал – страх, который он умеет внушать.
Не для того делали из него жупел, чтобы вот так, за здорово живешь, отдать на растерзание мусора.
Допросы шли каждый день: перед прокуратурой открылась радужная перспектива раскрытия стопроцентных «висяков». И подследственный давал показания, может быть, даже подробней, чем ожидалось, – чтобы потянуть время.
Его возили на следственный эксперимент к кооперативным гаражам на Волоколамское шоссе – к месту расстрела Бобона. Оперы предусмотрительно прихватили каски и бронежилеты как для себя, так и для клиента – на случай нападения «быков» покойного Выгорбина. Саша охотно показывал, где он стоял, откуда стрелял, с какой стороны и в какой момент появилась машина, сколько приблизительно патронов было выпущено в «Форд» Ваннера… Правда, никого из подельников шадринских так и не сдал. Впрочем, следствие не особенно упорствовало: в глазах прокуратуры он был куда опасней и значимей, чем какие-то «быки»-исполнители…
Он уже сознался в убийствах Длугача, тюменских авторитетов и расстреле Калины. Часами рассказывал следователям об оружии, из которого ликвидировал авторитетов, и глаза его в этот момент блестели так странно, что даже опытные следаки отшатывались. Его вынуждали взять на себя Квантришвили и Бешеного, но Солоник был непоколебим, отказываясь от чужого «исполнения».
Естественно, вставал вопрос о заказчиках…
Саша и тут продумал линию защиты: я эдакий вольный стрелок, свободный художник, выполнял заказы, а от кого, мне неведомо, потому что информацию о жертвах и деньги мне передавал посредник. Как найти его, не знаю: обычно он сам меня находил… И вообще, давайте я лучше вам об очевидном поведаю, о том, как ликвидировал вора в законе Длугача по прозвищу Глобус…
Следаки качали головами, естественно, не веря ни в «свободного художника», ни в посредника. Слишком уж примитивно все это выглядело, слишком топорно.
Но Солоник и не настаивал: не хотите верить – не верьте.
Куда больше беспокоило его другое: тут, в Матросской Тишине, его запросто могли ликвидировать друзья тех, кого он в свое время отправил на тот свет. Саша отлично помнил поговорку, услышанную им в ИТУ под Пермью: на воле – закон ментовской, на зоне – воровской. Помнил – и находил ее совершенно справедливой: в местах лишения свободы масть держат авторитетные зэки, поднаторевшие в «командировках» воровские паханы. Уж если они что-то решат, вряд ли кто-нибудь помешает им в исполнении.
Так что тут, в камере № 938, ему надо было опасаться не ментов с прокуратурой – он и так был в их руках. Опасаться следовало настоящих, подлинных хозяев тюрьмы.
С такими мыслями он шел на свидание с адвокатом – первым за время заключения…
У меня сегодня появился новый клиент. Пришла его гражданская жена и по рекомендации авторитетных людей попросила взять защиту ее мужа.
Я нервничал – информация, собранная о новом клиенте, была настолько противоречива, что не позволяла составить единую картину: кто этот человек, чьи заказы исполнял, кем, в конце концов, подготовлен.
В том, что подследственный Солоник наверняка прошел курс специальной подготовки, я не сомневался. Фантастически меткая стрельба, умение не угодить в ловушки, расставленные милицией, особая, ни с чем не сравнимая дерзость…
Было очевидно: профессионала такого класса могло подготовить только государство. И не в люберецких подвалах накачивал он мускулы, не в подмосковных лесах учился метко стрелять, не в театральной студии при Дворце пионеров осваивал курсы театрального грима!
Стало быть, у него есть хозяева, и от них можно было ожидать чего угодно. В том числе и мне.
Вежливо кивнув вертухаю, я прошел в указанный кабинет. На удивление чистые стены, небольшое окно в тюремный дворик, забранное двойной решеткой, столик с двумя кнопками: одна – для вызова конвоира, другая – чтобы поднять тревогу…
Ничего нового: почти как в любых следственных изоляторах. За свою карьеру я провел в подобных кабинетах сотни часов.
В тот день в Матросской Тишине сидели три новых клиента, включая Солоника, и я заказал охране всех троих.
Первый, судя по всему, был обычным уголовником, и ничего непредвиденного от него ждать не приходилось. Я приязненно улыбнулся вертухаю и уже спустя десять минут деловито беседовал с типом, один лишь вид которого наверняка бы довел до инфаркта любого, встреться с ним в темном подъезде: налитый злобой единственный глаз, причудливые татуировки, выдающаяся вперед нижняя челюсть…
Второй клиент выглядел еще более устрашающе: покатые плечи профессионального спортсмена-силовика, комья перекатывающихся под курткой мускулов, красные кулаки со сбитыми костяшками, агрессивный взгляд и по-блатному «мурчащие» интонации речи, в которой специфических рэкетирских терминов было куда больше, чем обычных слов…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!