Исключительные - Мег Вулицер

– Конечно.

– Правда? Большое спасибо, Жюль, – Эш швырнула в нее подушку, нерешительно попробовав проявить женскую игривость. Но их дружба была не такой. Они не сидели вдвоем, покрывая лаком ногти и мечтательно беседуя; их роли были другими. Эш верховодила, а Жюль была ее самой близкой подругой, но в то же время старательной, смешной, странной просительницей. Расклад не идеальный, но единственно возможный, и он был гораздо лучше всего того, к чему привыкла Жюль, прежде чем отправиться в «Лесной дух», то есть, по ее ощущению, лучше, чем ничего. Как странно, что она не понимала, что это не значило вообще ничего, пока не поехала туда; ей незнакомо было чувство тоски, или пустоты, или неполноценности, или алчности. Она просто шла своим путем – со школьным ранцем, ортодонтией и своим домиком. Джули, она была Джули, и ее это вполне устраивало до тех пор, пока резко не перестало устраивать.

– Я пошутила, – быстро сказала Жюль. – Конечно, вы не нарциссы. И, кстати, сейчас ты очень вкусно пахнешь.

– Спасибо, – зевнула Эш. – Может быть, если у меня ничего не получится в театре, на моем надгробье смогут написать: «Она очень вкусно пахла».

– «У нее был обонятельный блеск».

Они притихли.

– Хотела бы я точно знать, когда мы умрем, – сказала Эш.

Обе задумались о своей неизбежной смерти и пожалели себя, но потом это прошло, как дрожь. Затем Эш сказала:

– Хотела бы я знать, когда умрет Гудмен. И сделает ли он сперва что-нибудь со своей жизнью. Если бы только у него был такой человек, как старина Мо Темплтон, который мог бы направлять его, быть его наставником. Помогать ему с архитектурой или чем он там еще решит заняться. Если бы он только обладал талантом, который был бы воспитан, взлелеян и развит. Это бы помогло. Талант ведет тебя по жизни.

В конце уик-энда в Хеквилле Эш выглядела сильнее.

– До чего же я вам благодарна, миссис Хэндлер, – сказала она, стоя в кухне и сжимая свою дорожную сумку. – Дома такая напряженная обстановка, я не знала, что делать, – голос ее пресекся, и мать Жюль импульсивно обняла ее.

– Я так рада, что ты приехала, – сказала Лоис. – Теперь я понимаю, почему Жюль так тебя любит. А еще ты просто красавица.

Жюль поняла, что упоминание красоты Эш косвенно указывало на недостаточную привлекательность Жюль, но все же это прозвучало нормально, даже приятно было такое от матери услышать. Жюль гордилась красотой Эш.

– Приезжай в любое время, – продолжала Лоис. – Только слово скажи.

– Да-да, тебе всегда найдется местечко на эксклюзивной Синди-драйв, – вставила Жюль. – Всего в трех кварталах от «Дресс Барн».

– Ой, помолчи, – с улыбкой сказала Эш, отмахиваясь от нее.

В тот день после того, как они отвезли Эш на обратный поезд и вернулись домой, Жюль влезла в ящик комода, вытащила безобразную пепельницу и уродскую расшитую подушку и вновь водворила их на законные места в гостиной. Однако через полчаса увидела, что мать их снова убрала. Отныне Лоис Хэндлер, похоже, не ощущала такой угрозы, когда Жюль почти каждые выходные ездила в город.

В семействе Вулфов жизнь продолжалась в тревожном режиме. До сих пор никто не знал, где Гудмен, он мог быть где угодно. Когда его найдут или он сам вернется домой, его сразу же арестуют, объяснил им адвокат. Они ждали, что Гудмен позвонит или напишет, чтобы они могли выяснить, все ли с ним в порядке, и убедить его приехать домой, сказав, что они понимают, как он испугался, но справляться с этим надо по-другому. Они знали, что он невиновен, и скоро об этом узнают и все остальные. Приезжай домой, скажут они. Однако он не связался ни с кем из них, и учебный год завершился как обычный учебный год, за исключением того, что Гудмен не окончил среднюю школу, не продвинулся в жизни, как предполагалось. Он не получил возможности созреть, стать не таким, каким был раньше. Его история на этом месте прервалась.

Это лето должно было стать последним, которое остальные из их компании проведут в «Лесном духе», теперь только Эш вообще не знала, будет ли она в состоянии поехать. Кэти точно больше туда не поедет, она до сих пор ни с кем из них не разговаривала. Трой из верности ей тоже не ехал. Отсутствие Гудмена, который все равно слишком вырос для поездки в лагерь, поскольку предполагалось, что осенью он отправится в колледж, также портило идею провести лето там. Но в следующем году они тоже станут слишком взрослыми. И они решили съездить в лагерь еще разок.

Вскоре после того как Жюль в конце июня вновь приехала в Белкнап, она поняла, что их компания здесь загостилась. Теперь большинство других обитателей лагеря выглядело гораздо младше. Появилось множество новичков, и они слегка отличались от прежнего состава. На пути к озеру Жюль подслушала неприличную шутку. Неужели эти ребята не понимают, что в такое место, как «Лесной дух», приезжаешь именно для того, чтобы заменить неприличные шутки, скажем, шутками из Брехта? Во втором девичьем вигваме в это последнее лето жили Жюль, Эш, Нэнси Манджари и Джейн Зелл. На старой кровати Кэти Киплинджер теперь спала новая девочка, Дженни Чан, замкнутая американка китайского происхождения, которая осваивала ремесло стеклодува и имела привычку разговаривать во сне – только в это время она расслаблялась.

– Мама! Я тебя не предавала! – кричала она, а другие в сладострастном упоении слушали.

Весь лагерь знал, что Эш грустит и думает только о Гудмене. Иногда ночью, когда кровлю их вигвама царапали деревья или сквозь сосны мерцал фонарь, а потом его луч сразу же исчезал, Эш на мгновение грезилось, что Гудмен вернулся.

– Здесь нет ничего невозможного, Жюль. Он знает, где нас найти, – прошептала однажды Эш. – Он расскажет нам, что скрывается где-то поблизости – может быть, живет в какой-нибудь убогой квартире в Питтсфилде. Мама часто читала нам сказку братьев Гримм. Брат и сестра убежали в лес, чтобы избавиться от злой мачехи. Всегда бывает мачеха, никогда отчим, даже сказки полны сексизма. Ну вот, брата замучила жажда, а мачеха заколдовала все родники. Остался только один источник, но если он попьет из него, то превратится в оленя. И сестра говорит: «Пожалуйста, не пей из него, потому что если ты превратишься в оленя, то убежишь от меня». А он говорит: «Нет-нет, обещаю, не убегу». Он пьет из родника и, конечно, превращается в оленя.

– И убегает от нее, как она и предрекала, верно? – сказала Жюль. – Чтобы присоединится к охоте? Я помню эту сказку.

– Да, правильно. А она безутешна. Но он постоянно навещает ее в облике оленя и копытом стучит в дверь дома, где она поселилась, и говорит: «Впусти меня, сестрица». Он приходит каждую ночь и бродит туда-сюда по лесу. И вот однажды ночью он приходит к ней и говорит: «Сестрица, впусти меня». И она впускает его и видит, что он ранен.

– Вот об этом я и думаю постоянно, – сказала Эш взволнованным голосом. – Что однажды ночью появится Гудмен, и он будет как бы ранен. С ним что-то случится там. А я впущу его и позабочусь о нем. И уговорю его остаться со мной, – она немного по-детски посмотрела на Жюль.