Перелом - Сергей Альбертович Протасов

исхода дня 25 сентября русские малые броненосцы и истребители смогли добраться до обеих стоянок транспортов с армейскими тылами в заливе Броутона и атаковать их, правда, без успеха. Нападения удалось отбить вспомогательными крейсерами и броненосцем «Фусо» у бухты Ивон-Пакчи и огнем батарей в заливе Ханхынман.

Но хорошие новости на этом заканчивались. Всю ночь безрезультатно искали нападавших на путях отхода к Владивостоку, но они сами показали себя на следующий день, совсем с другой стороны, снова напав на стоянку в Ханхынмане. Но до этого успело произойти очень многое.

* * *

Поздно ночью с 26 на 27 сентября, помимо всякой неприятной мелочи в виде нападения на угольную станцию дозорных сил и патрульные суда в море у входа в Броутонов залив, контр-адмирал Ямада получил известие о том, что состоялся еще один морской бой у Цусимы, и снова не в пользу сынов Ямато. Это произошло совсем скоро после того, как между Фузаном и Окочи стихли раскаты последних залпов.

Ямада немедленно поделился плохой новостью с генералом Иноуэ. Они оба прекрасно понимали, что теперь у них за спиной вместо своего флота стоит вражеский, следовательно, больше никакого снабжения из метрополии ждать не приходится. И что от почти уже начатых высадок в заливе Посьет и далее к Владивостоку теперь однозначно придется отказаться.

Более того, необходимо срочно начинать эвакуацию войск, пока они не оказались окончательно отрезаны от родных берегов. А для обеспечения ее максимальной безопасности стянуть в Броутонов залив вообще все боеспособное, что способно выдержать морской переход и оказать сопротивление в случае нападения.

Об этом сразу отправили радио в Мозампо, откуда ответили, что ГМШ уже отдал соответствующие распоряжения. К Ямада отправляются миноносцы и вспомогательные крейсера, в соответствии с только что поступившим приказом из Токио. Вывозить войска рекомендовалось в Майдзуру и Цуругу, но только после получения приказа Главной квартиры.

В связи со столь резким и неожиданным изменением ситуации начатые было подготовительные работы к ремонту винта «Нанивы» свернули, ограничившись восстановлением работоспособности рулевого управления. Опытным путем установили, что при равномерной работе обеих машин на скоростях до 8 узлов вибрация не превышает допустимых значений, а при дальнейшем увеличении оборотов на целом правом винте и парировании разворачивающего момента перекладкой руля возможно даже держать 12 узлов при понятном однобоком ухудшении маневренности.

Вскоре из залива Ханхынман вернулся «Фусо» с восемью транспортами, с которого сообщили, что вчера на рассвете была отбита повторная атака на стоянку судов русских миноносцев и двух броненосцев береговой обороны, виденных накануне. На этот раз из-за внезапности нападения без потерь не обошлось. Огнем тяжелых пушек были сожжены два парохода с армейскими грузами, еще три получили повреждения. Причем один из них не может теперь передвигаться своим ходом, и его привели на буксире.

Стало ясно, что русские не уходили во Владивосток, а остались на ночь в Гензане, следовательно, и в дальнейшем стоит ожидать продолжения атак. Так что, когда после полудня появилось подкрепление из Мозампо и Фузана в виде миноносцев и вспомогательных крейсеров, встречали его с большой радостью.

Но даже и с таким усилением для организации охраны обеих стоянок сил все равно не хватало. Тогда контр-адмирал Ямада решил собрать все пароходы в бухте Ивон-Пакчи, более удаленной от Гензана, под охраной «Фусо» и канонерок, а сам Гензан блокировать миноносцами и вспомогательными крейсерами, как только ими будет закончена приемка угля и воды и кое-какой самый необходимый ремонт. До ночи ждали разведывательных вылазок и последующего нападения на стоянку, но русские так и не появились.

Уже ближе к вечеру пришел посыльный быстроходный вооруженный пароход из Мозампо. С ним получили подробности боя у Озаки, из которых следовало, что Рожественский располагает аж тремя броненосцами типа «Бородино». Причем все они очень даже боеспособны, да вдобавок могут вести убийственно точный огонь на предельные дистанции стрельбы своих башенных орудий. Как такое вообще стало возможно после совсем недавней явно не слишком хорошей их стрельбы в бою с фортами Сасебо на средних и даже малых дистанциях, никто объяснить не мог.

Всю ночь сквозь сильный фон помех принимали обрывки телеграмм, отправлявшихся японскими станциями. Но разобрать их полностью не удавалось. Только стало ясно, что где-то совсем недалеко, у восточного побережья Кореи идет бой. Сразу решили, что это возвращается Рожественский, чтобы уничтожить все, что найдет в заливе, и завершить разгром.

Поскольку ни эвакуировать войска, ни хотя бы укрыть где-то в пределах залива Броутона армейские транспорты уже не успевали, готовились к последнему сражению. Учитывая многочисленные минные силы, совсем безнадежной ситуация не выглядела. Но под утро узнали, что обрывки ночных депеш сообщали всего лишь о ложном контакте патрульных сил с противником у мыса Пещурова. После вчерашнего ночного нападения, закончившегося фактическим разгромом их угольной станции и потерей нескольких небольших судов, нервы у всех были на пределе.

Хотя полный конец для отряда контр-адмирала Ямада, приданных ему патрульных сил и охраняемых всем этим полузагруженных пароходов теперь, по меньшей мере, откладывался, стало окончательно ясно, что пора поспешить с эвакуацией. Оставаясь в Корее, экспедиционный корпус очень быстро разделит участь второй резервной дивизии, в то время как мог бы быть использован в грядущих боях, судя по развитию событий, уже за японскую землю.

Однако прямого приказа из Токио все еще не было. Понимая, что каждый час задержки грозит невосполнимыми потерями, заручившись действенной поддержкой в этом вопросе контр-адмирала Ямада, генерал Иноуэ на свой страх и риск распорядился начать отступление, а экипажам пароходов – освободить как можно больше места для приемки пехоты и ее снаряжения.

Транспортов для вывозки всех войск не хватало. Поэтому было приказано пока готовить эвакуацию только частей, действовавших в районе Порта Шестакова. Их еще в темноте начали отводить с передовых позиций и стягивать в бухту, сразу размещая на судах. При этом солдат набивали в трюмы как селедку в бочки, прямо поверх уже имевшегося там груза, который еще не успели переправить на берег. Для вывоза тяжелого вооружения не оставалось ни времени, ни места на палубах, поэтому часть пушек, обозы и прочее имущество планировали подрывать, сжигать или просто топить в море.

К вечеру с посыльным судном наконец пришло официальное распоряжение из Главной квартиры о начале срочной эвакуации войск из бухты Ивон-Пакчи, а полки, высаженные в заливе Ханхынман, оставались в Корее и должны были, сколько возможно, держать блокаду Гензана. К ним выдвигались подкрепления из состава 8-й дивизии, контролировавшей южную часть Кореи.

После получения этих подкреплений предстояло занять круговую оборону и всеми силами удерживать занимаемые