Не вспомню - Джессика Броуди

До чего же успокаивающе он на меня действует!

– Коуди! – говорю я, все еще хлюпая носом. – Это я. И мне нужна твоя помощь.

Ответом мне поначалу служит лишь молчание, а потом удивленное:

– Как, уже?

Я ухитряюсь выдавить слабый и усталый смешок.

– Возникла большая проблема. Кто-то… – Я недолго подбираю подходящее слово, потому что оно приходит ко мне само за долю секунды, стоит вспомнить, с кем я веду беседу. – Кто-то похитил Дзена.

– Что? – У Коуди вырывается нечто похожее на визг.

– Не мог бы ты встретиться со мной? – с мольбой спрашиваю я.

Коуди вздыхает:

– Ладно. Скажи только, где ты находишься.

Потом шаг за шагом он объясняет, как пользоваться встроенным в телефон устройством Джи-пи-эс, чтобы определить свои координаты.

– Хорошо, – говорит он после того, как мы ухитряемся вычислить, что я всего примерно в трех милях от городка под названием Бейкерсфилд. – Туда я смогу добраться поездом. Постараюсь сесть на ближайший. Жди меня в кафе рядом с вокзалом через два часа.

– Договорились, – отвечаю я. – Только у меня к тебе еще одна просьба.

– Какая?

– Захвати свой портативный компьютер. Мне нужно с твоей помощью найти адрес одной очень засекреченной компании.

Я слышу его приглушенный смех и воображаю, как он закатывает при этом глаза, а в трубке улавливаю бормотание:

– Черт меня дернул раньше времени уехать из того научного лагеря!

В моем распоряжении нет ничего, чтобы уберечься от пристальных взглядов и назойливого любопытства, а потому я выбираю столик в самом дальнем углу, опускаю челку на лицо и наклоняю голову, чтобы ни с кем не встречаться глазами.

Сейчас совсем ни к чему, чтобы меня снова узнали (или тем более сфотографировали). Дважды, когда это случалось в прошлом, те жуткие люди в черном непостижимым образом оказывались рядом со мной почти мгновенно.

Когда я вышла из придорожного кафе и рядом возникла толпа фотографов и телевизионщиков, я заметила мужчину со шрамом, и мне сразу пришла в голову мысль о бегстве. А несколько часов назад на заправочной станции эти двое появились словно ниоткуда, стоило молодой женщине снять меня на мобильник.

Вспомнив об этом, я вытаскиваю из кармана сотовый телефон, который украл для меня Коуди, и кладу на стол перед собой, на случай, если ему вздумается позвонить, потом достаю из-под майки медальон.

Я держу свой талисман в форме сердца на ладони, а пальцем другой руки осторожно провожу по застежке и по чуть выпуклой поверхности, где запечатлен символ – бесконечный узел. Потом так же нежно прикасаюсь к гравировке на обратной стороне: «С + Д = 1609».

Теперь я точно знаю, что буквы означают имена Сейрафина и Дзен, а 1609 – ссылка на стихи. Наши стихи.

Это сонет номер 116, впервые опубликованный в 1609 году.

Дзен сказал, что он был моим любимым. И сейчас у меня не возникает даже вопроса, почему.

Потому что он повествует о нас.

Но хотя отдельные фрагменты мозаики постепенно встают на место, остаются важные вопросы, на которые я не нахожу ответов. Например, почему именно год написания сонета Дзен попросил выгравировать на задней крышке медальона? Почему не цифру 116 по названию произведения, – которая послужила бы куда как более прямой ссылкой на него?

Что связывает год первой публикации стихов с событиями в нашей жизни?

Несмотря на то что мне много удалось узнать, инстинкт подсказывает, что я вижу все еще не полную картину. По-прежнему отсутствует какая-то важная ее часть, и, возможно, далеко не одна.

Сейчас меня тревожит перспектива так никогда и не найти недостающие элементы.

Есть вероятность, что я так и останусь с незавершенной историей своей жизни и пустым медальоном.

Я снова нащупываю застежку и готова раскрыть медальон, чтобы взглянуть на незаполненную выемку внутри, когда слышу приближающиеся шаги. Подняв взгляд, я вижу перед собой Коуди. Поспешно сунув подвеску под майку, я вскакиваю и порывистым движением обвиваю руками его шею.

– О, как я рада, что ты пришел! – восклицаю я. – Спасибо, что откликнулся на мою просьбу!

Все это становится для него полнейшей неожиданностью. Он всем телом каменеет в моих объятиях, а сам лишь неуклюже похлопывает меня по спине, дожидаясь, чтобы я отпустила его.

– Как ты сумел вырваться из дома? – спрашиваю я.

Коуди небрежно передергивает плечами, всем видом показывая, что это оказалось совсем просто.

– Я добился помилования и убедил их отпустить меня в гости к Маркусу с ночевкой.

Потом он большим пальцем указывает себе за спину.

– А где машина Тревора? Я не заметил ее на стоянке.

Я хмурюсь, вновь ощущая чувство вины.

– Прости, Коуди. Мне пришлось ее бросить.

– Где?

– На заправке.

Коуди сосредоточенно морщит лоб.

– Думаешь, у тебя будут из-за этого неприятности? – взволнованно спрашиваю я.

Он качает головой.

– Сильно в этом сомневаюсь. Тревор ведь понятия не имеет, что это я стырил у него ключи. К тому же полиция скоро ее там найдет. Вполне возможно, что автомобиль вернут в Уэллс Грик, прежде чем хозяин вообще хватится его.

Коуди кивает в сторону стойки с кассой.

– Хочешь попить что-нибудь?

Несколько успокоившись, я снова усаживаюсь на место.

– Да, пожалуй.

– Чего ты хочешь?

– Закажи для меня сам, – прошу я.

– Нет проблем. – Он направляется в сторону стойки, но почти сразу возвращается. – Чуть не забыл. Вот, захватил специально для тебя. – И он вытаскивает из своего рюкзака знакомую сине-белую бейсболку Скотта и отдает ее мне.

Я издаю протяжный вздох облегчения и натягиваю головной убор как можно глубже, низко опустив козырек. При этом я сразу чувствую себя в гораздо большей безопасности, чем прежде. Словно это не просто спортивная шапочка, а надежная броня, защищающая меня от грубого вторжения из внешнего мира, населенного сплошь людьми, которые носят при себе фотоаппараты.

– Спасибо, – снова повторяю я.

– Так и думал, что она может тебе пригодиться. Твое фото снова показывали сегодня во всех выпусках новостей.

Уютное чувство безопасности и покоя мгновенно улетучивается, а сердцебиение ускоряется.

– Что?

– Что слышала, – говорит Коуди и указывает на телевизор, подвешенный почти под потолком в дальнем от нас углу помещения. – Социальная служба выпустила специальный бюллетень для прессы. Теперь тебя повсюду разыскивают.