На тайной службе у Москвы. Как я переиграл ЦРУ - Хайнц Фельфе

После 1945 года фон Бонин сохранил превосходные отношения в кругах промышленников, которые он имел раньше, и, освободившись из плена, воспользовался ими.

Однако уже в 1952 году он отказался от карьеры в области экономики и занялся вопросами военного планирования в ведомстве Бланка. Присущее ему критическое отношение к действительности вызвало у него сомнения в правильности официальных планов ЕОС, особенно относительно предполагаемых сроков формирования армии. Уже в середине ноября 1953 года его заменил в ведомстве Бланка полковник в отставке Курт Фетт, а Бонин был практически отстранен от дел. Другого применения в ведомстве Бланка ему не нашли. Тогда он, уже не имея военной должности и следуя только своим демократическим принципам и велению совести, занялся проблемами обороны Западной Германии и их последствиями для воссоединения страны. Медленно, но с постоянством вокруг него рос круг единомышленников. Среди них были генерал-полковник в отставке Фридрих Госбах, депутат бундестага от СвДП майор в отставке Эрих Менде, премьер-министр земли Гессен Георг Август Цинн, издатель журнала «Шпигель» Рудольф Аугштайн. Их самыми именитыми противниками являлись генералы Хойзингер и Шпейдель, так называемый реформатор внутреннего руководства граф Вольф фон Бодиссэн и, конечно, сам Теодор Бланк. Генерал Гелен, однако, держался первое время в стороне и только регистрировал события. Эта старая лиса выжидала, поскольку час Бонина еще не пробил и крест на нем ставить было рано. Своим друзьям Гелен заявил, что он не испытывает особого желания принимать какое-то решение насчет Бонина.

20 июня 1955 года фон Бонин выступил в Мюнхене перед обществом социал-демократов с университетским образованием с докладом о ядерном вооружении. Этот доклад имел большое значение для всех и друзей его, и недругов. Бонин выступил как практик, он подходил к проблемам с позиций трезвого и здравого человеческого смысла и с точки зрения опытного генштабиста. Во вступлении к докладу Бонин сказал, что он не политик и не намерен таковым становиться.

«Совершенно инстинктивно я ощущаю едва ли не самую большую антипатию к так называемым политизирующим генералам в худшем смысле этого понятия. Но, основываясь на горьком и печальном опыте, мы должны были понять, что плох и тот тип старшего офицера, который прячется, как мышь в нору, едва заслышав слово „политика“, и который не знает ничего иного, кроме слепого выполнения глупых приказов, иногда вопреки здравому смыслу, а то и против своей совести».

Бонин реалистически оценил уровень развития атомного оружия, включая разработку ракет, и предостерег от недооценки возможностей Советского Союза. Задачей политиков, а также военных является, как он считал, объявление войн вне закона в идейном и политическом отношении.

«Отказ от войн и объявление их вне закона является вековой мечтой человечества. Однако любое предложение в этом направлении, основывающееся на духовных или этических мотивах, до сих пор оказывалось неосуществимым или ложным. По моему мнению, происшедший за последнее десятилетие переворот в области вооружений в результате открытия способа расщепления ядра с его разрушительной силой является основой коренного различия между нынешней эпохой и всеми предыдущими. Проблема переместилась из области этического идеализма в сферу научного реализма. Она стала практически жизненно важным вопросом, перед которым стоим все мы, чье бытие или небытие поставлено при этом на карту. Я сам, как, очевидно, и многие из вас, сидящих в зале, не был до этого пацифистом, потому что, основываясь на всей истории человечества, считал утопией отказ от войн и их запрещение.

Я пришел к твердому убеждению, что единственный оставшийся у человечества выход — это отвергнуть войну как инструмент международной политики или как продолжение политики другими средствами, если оно не хочет обречь себя на самоуничтожение».

Планы Бонина, которые Бланк очень хотел бы замолчать, ставили под вопрос целесообразность всей военно-политической концепции правительства Аденауэра. Бонин разработал — в кратком изложении — следующие смелые идеи:

— немецкие солдаты не должны участвовать в обороне Европы на Рейне, а защищать ФРГ на границе с ГДР;

— если мы по уши влезем в НАТО, то мы оттуда никогда не вылезем, а если мы не вылезем, то русские никогда не уйдут из советской зоны, а если они оттуда не уйдут, то не будет воссоединения;

— не может быть пригодной на что-либо немецкая армия, если она будет создана без участия СДПГ и в срок, меньший, чем четыре года.

Бонин был реалистом и поэтому относился к Востоку гораздо более прагматично, чем Аденауэр — этот вечный пленник антикоммунизма. Для меня имела важное значение мысль Бонина о том, что необходимо иметь ясное представление о «глубокой зависимости нашего воссоединения от решения проблемы военного статуса будущей Германии в целом. Если мы, как это имеет место сейчас, будем и дальше придерживаться идеи о том, что ФРГ, будучи членом НАТО, сможет расширить свою территорию до линии Одер — Нейсе и, так сказать, проглотить советскую зону, то никто из нас не увидит воссоединения».

Бонин его не увидел. Но политика мира продолжалась. За пробуждение благоразумия в сознании людей приходилось бороться, в том числе и окольными путями. В общем и целом Бонин оказался прав. Несмотря на политику разрядки напряженности в семидесятых годах, на которую пошло правительство СДПГ/СвДП, опасность развязывания новой войны в Центральной Европе не была устранена. Подтвердилось предвидение исторического развития, которое высказал фон Бонин, а не те, кто его уволил с военной службы.

Досье Гелена на Бонина все пополнялось. В нем, например, фиксировалось, что Бонин не сдался и продолжает выступать за воссоединение Германии и воссоздание немецкого вермахта в пределах, необходимых для обороны. Рупором Бонина являлась газета «Райниш-вестфелише цайтунг», рассчитанная, в частности, на круги среднего сословия, студенчества и людей с высшим образованием. Гелен все еще выжидал. Близко знавший Бонина и ценивший его как хорошего солдата, Гелен предостерегал его, чтобы он отказался от своей линии. Почему выжидал Гелен? Не столько из чувства симпатии к Бонину, сколько основываясь на точном расчете, что он вступит в конце концов в переговоры с советскими политиками. Именно это и произошло в период с 1954-го по 1957 год.

Я проинформировал советскую сторону о связи между Бонином и Геленом. Представители Советского Союза советовались со мной относительно того, следует ли вообще принимать предложение Бонина о переговорах. Политическое значение переговоров, которые должны были касаться необходимости проведения политики разрядки, сыграло решающую роль. С учетом ситуации советская сторона поставила переговоры в зависимость от участия в них своих представителей разведки. Весомости политических консультаций с Бонином это, конечно, никакого ущерба не нанесло. В конце концов, фон Бонин тоже знал, что от внимания соответствующих советских учреждений не ускользнуло стремление генерала Гелена сыграть решающую роль в определении концепции переговоров. По указанию Гелена Бонин прекратил сотрудничество с газетой «Райниш-вестфелише цайтунг», и письмо с уведомлением об этом шаге, составленное под контролем организации, имелось у советской стороны.