Остров забвения - Барбара Вуд

Бернс огляделся по сторонам. Куда ни глянь, всюду одно и то же: песок и кактусы.

— Что это за звук? — внезапно воскликнул он, почувствовав, что по спине побежали мурашки.

Зеб остановился и прислушался. Из недалеких скал доносилось тявканье.

— Койоты… Судя по голосам, мать общается с щенками.

— Они опасны?

— Могут стать опасными, если сочтут, что их щенкам что-то грозит. Поэтому к скалам лучше не подходить.

После этого Джек погрузился в свои мысли, а Зеб — в мотор. Он вынул из кармана рубашки маленький радиоприемник и настроился на волну спортивной станции: на стадионе имени Чавеса играли «Доджерсы». Однако впервые за много лет он не смог сосредоточиться на игре. Все мысли Зеба занимала Ванесса. Он желал ее так, что не мог спать по ночам. Нельзя сказать, что она не отвечала на его чувство. Но держалась дружелюбно, не более того. Вежливая, деловитая. Впрочем, Зеб и не надеялся на связь с ней. Больше никаких романов.

А тем более с Ванессой Николс. Поняв, что ему снова придется принимать судьбоносное решение, Армстронг чертыхнулся, взял гаечный ключ и свирепо набросился на топливный насос.

Пока Зеб сосредоточенно работал, Джек чувствовал прикосновение пустынного ветра к лицу, слышал крик коршуна и пытался справиться с болью, которая рвалась наружу.

Когда капитан и коллеги-детективы выражали ему сочувствие, когда соседи говорили, как они скорбят о смерти Нины, — короче, когда все на свете поминали его сестру, Джек всегда мог справиться с собой.

Но только не в присутствии Эбби Тайлер.

— Красивая, — сказала она, посмотрев на фотографию Нины, и душевные раны Джека тут же вскрылись.

— Я боюсь, Джек, — сказала Нина во время одного из их последних обедов. Это было в Санта-Монике, у Марио. Они ели лингини в сладком соусе — любимое блюдо Нины. Она искала свою родную мать уже три года и накопила гору сведений — увы, относившихся к другим людям.

Родители оставили Джеку и Нине кое-какие деньги, но Нина неплохо зарабатывала в рекламном агентстве и могла позволить себе нанять не одного частного сыщика. Они с Джеком часто встречались, и Нина рассказывала ему о своих последних находках.

— Джек, сколько имен, сколько людей, оторванных от близких. Я нашла веб-сайты, куда могут посылать сведения усыновленные и кровные матери. Дети ищут своих матерей, а женщины — своих детей.

Глядя в окно на бурный Тихий океан и не прикасаясь к еде, Нина сказала:

— Мысль о боли, горе и страхе, которые испытывают эти люди, терзает мне душу. Джек, кем была моя родная мать? Молоденькой девушкой, которую заставили отказаться от своего ребенка? Или она на мгновение отвернулась, а когда заглянула в коляску, ребенка там уже не было? Я должна знать. Должна найти ее.

— Ты найдешь ее, сестренка, — сказал Джек. Они знали, что на самом деле Нина ему вовсе не сестра, но ничто на свете не могло разорвать их родственные узы. Джек помогал ей чем мог, использовал полицейские базы данных, а в свободное время тоже участвовал в поисках. Но этого было недостаточно. «От меня требовалось большее».

Ветер ударил в лицо, и на глазах Джека проступили слезы. Он достал платок.

— Вы в порядке? — спросил Зеб.

— Песок, — ответил Джек.

— Все верно. Когда поднимается ветер, нужно защищать глаза.

Джек подумал, что мишень вполне можно поставить здесь и обуздать эмоции. Но потом решил: «Нет, нельзя терять концентрацию. Нужно делать свое дело».

— Вам нравится работать в «Роще»?

Зеб выпрямился и вытер лоб.

— Эбби Тайлер — лучший босс за всю мою жизнь. Она обращается со своими служащими так же, как с гостями. Даже лучше — как с родными детьми. Дело не в возрасте. Я думаю, она родилась такой. Кормилицей, если вы понимаете, что я имею в виду. Если служащий заболевает, Эбби посылает ему цветы.

Теплая нотка, прозвучавшая в голосе Зеба, заставила Джека задуматься. Может быть, они состояли в интимных отношениях? Может быть, у Эбби есть постоянный любовник? Или она пользуется услугами собственного курорта?

«Черт побери, куда ты лезешь?» — обругал себя Бернс. Джек всегда умел отделять личное от общественного. Работа — одно, романы — другое. Но Эбби Тайлер нарушала границы и мешала ему сосредоточиться. Он приехал сюда искать убийцу, а не любовь.

— Когда я увидел ее впервые, — сказал Зеб, — меня заинтересовало ее произношение. Люди говорили, что у меня странный акцент, но, на мое кенийское ухо, Эбби тоже говорит не так, как местные.

Джек удивился, а потом задумался. Он не заметил никакого акцента. Или заметил? Теперь ему казалось, что, когда в понедельник вечером они пили кофе в ее бунгало, она действительно говорила с легким акцентом. Как и в то утро, когда они одновременно отпустили тетиву и Эбби рассмеялась. Может быть, она скрывала его, а когда уставала или теряла осторожность, акцент прорывался наружу? Может быть, это и есть та брешь, которую он надеялся найти?

— Откуда она родом? — деланно небрежным тоном спросил он.

— Не знаю. Я не специалист. Но думаю, откуда-то с американского Юга. — Зеб закрыл капот. — Готово! Можно ехать дальше.

— Знаете, я передумал. Если не возражаете, то давайте вернемся. — Нужно найти мисс Тайлер, заговорить с ней и на этот раз прислушаться к ее произношению. Он не хотел встречаться с Эбби и показывать ей свою уязвимость, но ради Нины был готов на все.

Зеба его слова только обрадовали. Джек приехал сюда не отдыхать, а делать дело. Пора было улетать. Бернс принял решение: завтра утром он сообщит Эбби Тайлер о своем отъезде.

Офелия знала, когда это случилось. Не только день, но и час.

Дэвид был известным психиатром с большой практикой и профессором университета, а потому суд часто пользовался его услугами эксперта, когда речь шла об убийствах. Шесть недель назад он сыграл ключевую роль в сенсационном процессе; защита требовала, чтобы обвиняемого признали невменяемым, и все зависело от того, что скажет доктор Дэвид Мессер.

Офелия сидела в переполненном зале суда и следила за тем, как ее красивый жених хладнокровно отвечал на вопросы сначала обвинения, а потом защиты. Офелия слушала его звучный голос, завораживавший зрителей, и видела, как сладострастно смотрели женщины на Дэвида, и присяжные, и те, кто сидел в зале. Это ее возбуждало. Дэвид, полностью владевший собой и вниманием публики, в полосатой тройке, с идеально подстриженными черными волосами, был просто неотразим. Следить за ним и знать, что все женщины в зале желают его, было невыразимо приятно.

Тем временем страсти накалялись, и атмосфера в зале начала меняться.

— Доктор Мессер, вы признаете, что обвиняемый слышит голоса?

— Да.

— Эти голоса кажутся ему реальными?