Хождение по квадрату - Рид Фаррел Коулмен

— Билл Тейт, Бюро расследований страховой службы штата, — представился я мужчине, сидевшему за столом при входе. Он стоял ко мне спиной, вдумчиво внося поправки в карту дорог округа Датчесс.

— Кто? Откуда? — переспросил он, обернувшись.

Я махнул перед его носом жетоном и тут же убрал его:

— Тейт, Билл Тейт. Бюро расследований страховой службы штата.

— Ну и что с того?

Моя наглая ложь не смутила его, вопросов он не задавал, а я ведь даже не знал, существует ли такое бюро.

— У вас здесь работают два джентльмена, которые недавно стали жертвами несчастного случая, — продолжил я уверенным тоном, ничего не уточняя, — мистер Филип Роско и мистер…

Я не знал фамилии другого бандита, но увидел его у кофейного автомата: лицо заклеено пластырем и перевязано, так что не заметить его было трудно. Я смотрел на клочок бумаги, который достал из кармана куртки, надеясь услышать фамилию.

— Пит Клэк? — высказал предположение охранник.

— Сломанный нос? — спросил я, не отрываясь от бумажки.

— Он.

— Хорошо. — Я поднял глаза. — Пусть Роско и Клэк встретятся со мной в кабинете мистера Малоуни примерно через пятнадцать минут. И окажите мне услугу, никому не сообщайте — иначе вашу задницу поджарят в аду! Capisce?[37]

— Ну..

— Ладно, покажите мне, где у вас туалет и офис Малоуни.

В туалете я достал из кармана свернутый пакет для мусора и засунул туда куртку, которую надел под мою собственную. Я не хотел выкладывать все козыри сразу. У дверей офиса Малоуни я решил быть вежливым и постучал.

— Войдите.

Увидев, что это я, он никак не отреагировал, как будто ждал этого визита.

— Я же велел вам держать связь со мной через Рико.

— А мне плевать, — ответил я уверенным голосом. — Вы не в том положении, чтобы указывать мне, кстати, этого права у вас никогда и не было.

— Прекрасная речь, — насмешливо произнес Малоуни, глядя в бумаги, разложенные на столе. — А теперь убирайтесь. В следующий раз запишитесь на прием.

Я молча и с такой силой бросил на стол крафтовый конверт без обратного адреса, что документы разлетелись по полу.

— Что это? — нехотя спросил он.

— Посмотрите.

Казалось, он точно знал, что там, даже не открывая конверта. Фрэнсис Малоуни с мечтательным видом читал свое личное дело из архива Нью-йоркского управления полиции и рапорт Отдела собственной безопасности.

— Итак, — произнес он, поднимая лысую голову от папки, — это шантаж, не так ли?

Я ничего не ответил.

— Вы прекрасно знаете, что я сам не смог бы заполучить это дело. Понадобился бы судебный запрос или специальное предписание, чтобы я смог взглянуть даже на собственное личное дело, не говоря уж о вашем. Кто-то хотел, чтобы я его получил.

— Сколько?

— Сколько чего? — спросил я, досадуя, что Малоуни никак не хочет понять.

— Не принимай меня за безмозглого осла, жиденок, немногого добьешься. Побольше уважения. Ты мне не нравишься.

— Мне не нужны ваши деньги, бессердечный вы сукин сын! По мне — так засуньте эти документы себе в задницу и подожгите. Я вам скажу, что мне не нравится. Вы. С того момента, как я увидел вас там, «У Молли», с этой чашкой кофе в руках, вы мне не понравились. И чем больше я о вас узнаю, тем меньше вы мне нравитесь.

— Ой-ей-ей, какой ужас, сейчас застрелюсь, — произнес он насмешливо. — Сколько?

— Опять двадцать пять. В последний раз повторяю — мне не нужны ваши деньги.

— Тогда скажите мне, что вы здесь делаете, и убирайтесь из моего кабинета. Я занят.

— Я хочу, — сказал я, — чтобы вы ответили на несколько вопросов. Тогда я, может быть, уйду.

— Надо же — «может быть»! Ладно, давайте ваши вопросы.

— Задолго ли до того, как Рико рассказал вашей жене о девочке Консеко, он попросил вас дать мне это дело?

В холодных глазах Малоуни мелькнула искорка понимания. Теперь он, как и я, понял, что Рико служил двум господам. Рико, объяснил он, неделями приставал к нему, прося дать мне какую-нибудь работу. Рико сказал, что я хороший коп и недавно вышел в отставку. Платить мне можно наличными, а по работе я соскучился до безумия. Но Малоуни не видел в этом смысла. Сотни добровольцев и нанятых специально людей работали над этим делом с самого начала, и у многих было гораздо больше опыта. Я бы стал пятым колесом. Но главное — ему не нужны полицейские-евреи.

— Мы не станем пополнять наши пенсионные фонды, Рико, — с удовольствием вспомнил свой ответ Малоуни. — Не встречал ни одного копа-еврея, сказал я ему, который годился бы на что-нибудь путное, разве что записать поступившую жалобу. Но Рико, этот глупый итальяшка, рассказал Анджеле о вас и той девочке. И у меня не осталось выбора.

— Когда вы получили сигнал? — спросил я.

— Какой такой сигнал? — Он прикинулся, что не понимает вопроса.

— Да ладно, вы знаете. Анонимный звонок о том, что я копаюсь в вашем прошлом и что Конрад Биман готовит материал о Патрике.

Бросив придуриваться, Малоуни ответил, что через неделю после того, как мы встретились в закусочной «У Молли».

— Когда вы решили напустить на меня ваших парней?

— Я не знаю, о чем ты, жидяра. — Малоуни издевался, ему было смешно. — Ты пьян? Я думал, евреи не пьют.

Я не заглотил наживку. Мои «доказательства» должны были войти в кабинет с минуты на минуту. А пока я продолжал трепаться:

— Я не мог понять, что происходит: в деле произошла подвижка, меня тут же уволили. Но Рико принес мне тысячу наличными и «пароль» парня в Инспекции по лицензиям. Вы, наверное, думали, что очень ловко всё организовали. Вы не хотели ни разозлить меня, ни платить слишком дорого. Это вызвало бы у меня подозрения. И вдруг — бум! — вы приказали поджечь мою машину. Натравили на меня двух парней. Что из того, что он трахает мою дочь? Настала моя очередь поглумиться над ним. Да, сказал я себе, этот Малоуни гребаный антисемит, но он не может рисковать, не захочет, чтобы до Кэти что-нибудь дошло. Тогда она прямиком упадет в мои объятия. Он не мог бы себе позволить потерять и ее. Но в чем же тогда дело? Может, я раскопал что-то не то о Патрике? Что, если он трахнул двух малолеток и им пришлось делать аборт? — Я прошел мимо Малоуни к окну его кабинета. — Нет, не то, — продолжал я рассуждать, — ведь никто, кроме меня, не в курсе. К тому же вы один из тех замшелых ретроградов, которые радуются, если сын обрюхатил девку, но от венчания отвертелся. Следовательно…

— Послушай, сынок, — рявкнул Малоуни, — я не понимаю, к чему ты ведешь, но думаю, ты отнял у меня достаточно времени..