Чернее черного - Хилари Мантел

Диана топнула ногой.

— Ты знаешь их имена, — обвинила она. — Ты, мерзкая маленькая вонючка, гадина. Вот засранство! Как же их зовут?

Так иногда случается с умершими: память покидает их почти сразу. Вообще-то это благословение Божье. Не стоит звать их, когда они решили уйти. Они не такие, как Моррис и компания, — они не пытаются вернуться, не хитрят и не строят планы возрождения, не висят на дверном звонке, не стучат в окно, не скребутся в твоих легких, не вылетают с дыханием.

Диана опустила глаза. Они закатились под голубыми веками. Ее накрашенные губы пытались нащупать имена.

— На кончике языка вертятся, — пожаловалась она. — Да ладно, какая разница. Скажи им, ведь ты же знаешь. Передай, что я люблю его… Корольку. И второму ребенку. Корольку и Кактамльку.

За ее спиной вспыхнуло ядовитое зарево, как будто пожар на химической фабрике. Она уходит, подумала Эл, она тает, превращаясь в ничто, в отравленный пепел на ветру.

— Итак, — сказала принцесса, — я люблю их, я люблю тебя, моя добрая женщина. И еще я люблю его… да кого же… погоди минутку. — Она задрала юбки и задумалась над веером газетных вырезок, перебирая их в поисках нужного имени, — Так много слов, — простонала она, затем хихикнула. Подол выскользнул из ее пальцев, — Что толку, все равно забыла. Я всех вас люблю! А теперь отвали и дай мне побыть одной.

Принцесса истаяла. Эл молча умоляла ее. Ди, останься. В комнате холодно. С щелчком включилась кассета.

ДРЕВКОКАЧ: Царственный сей остров…

МОРРИС: Царственный мой…

— Эл, ты опять включила кассету? — заорала Колетт.

— Я не специально, она сама…

— …потому что я не в силах это выносить.

— Она не нужна тебе для книги?

— Боже, нет. Мы не можем вставить это в книгу!

— И что мне с ней делать?

ДРЕВКОКАЧ: Сей второй Эдем…

МОРРИС: Царственный мой зад.

— Сотри ее, — крикнула Колетт.

На Адмирал-драйв строили такие дома: «Коллингвуд», «Фробишер», «Битти», «Маунтбэттен», «Родней» и «Хокинс». Колетт поначалу не впечатлилась. Участок представлял собой клочковатое поле, наполовину уже перекопанное.

— Почему именно Адмирал-драйв? — спросила она у агента в фургончике.

— Потому что все наши застройки посвящены морской тематике, — объяснила женщина.

На ней был бедж с именем, ярко-оранжевые юбка и свитер — одета как кассирша в супермаркете.

— Ужасная форма, — поморщилась Колетт. — Разве темно-синий не уместнее?

— От оранжевого будет прок, — сказала женщина, — как только стройка начнется. Оранжевый гораздо заметнее. Еще и каски придется носить. Грязи будет по колено. Как на поле боя. — Коммерческий талант от Бога, подумала Колетт. — Я это к тому, — добавила женщина, — что намного выгоднее покупать на этом этапе.

Колетт взяла со стола пачку брошюр, выровняла и кинула в свою сумку.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила женщина. Похоже, утрата рекламок расстроила ее. — Сколько спален вам нужно?

— Не знаю. Три?

— Тогда вот этот. «Битти»?

Колетт удивила манера женщины превращать утверждения в вопросы. Должно быть, в Суррее так принято, решила она; ну прям как в Австралии.

Она открыла брошюру, посвященную «Битти», и поднесла к свету.

— Это утвержденные размеры комнат, Сюзи?

— О нет. Это для общего сведения?

— То есть это сведения, но неверные?

— Это приблизительно?

— Значит, комнаты могут быть больше, чем написано?

— Вряд ли.

— Но могут быть меньше?

— Некоторое уменьшение не исключено.

— Знаете, мы не лилипуты. А что насчет домов с четырьмя спальнями? Мы можем объединить комнаты, например.

— На данном этапе, при условии, что строительные нормы позволят, возможна небольшая перепланировка? — ободрила Сюзи. — Но это, вероятно, повлечет дополнительные затраты?

— Вы заставите нас платить за стены, которых нет?

— Любые изменения в общем плане могут означать дополнительные затраты, — сообщила Сюзи, — но отнюдь не обязательно. Может, вас скорее заинтересует «Фробишер»? В нем обширная полезная площадь?

— Погодите минутку, — сказала Колетт. — Погодите минутку, я схожу за подругой.

Она выскочила из фургона и побежала по парковке к машине. Строители подняли флаг, чтобы украсить контору, и Элисон наблюдала, как их эмблема полощется на ветру. Колетт распахнула дверцу машины.

— Эл, погляди лучше сама. Во «Фробишере» обширная полезная площадь. Так мне сказали.

Эл отстегнула ремень и вылезла наружу. Колени у нее затекли после короткого броска в Суррей. Колетт сказала, новостройки — это здорово, но мне нужно время, чтобы все разведать. Я должна увидеть, что скрывается за краской и отделкой, за кирпичами и известкой, проверить землю, на которой мы будем жить. Это не просто жилище. Это вложение денег. Надо извлечь максимальную прибыль. Надо думать о будущем. В конце концов, сказала она, ты же не делаешь взносы в пенсионный фонд.

— Не глупи, — возмутилась Эл. — Как я могу выйти на пенсию?

Она стояла и оглядывалась по сторонам. Она чувствовала, как земля трепещет от ужаса перед вторжением. Машины строителей наготове, их пасти покрыты коркой земли, они ждут утра понедельника. Насилие висит в воздухе, подобно запаху взрывчатки. Птицы улетели. Лисы покинули свои норы. Кости мышей и полевок перемешаны с грязью, и она чувствует, как мгновенно ломаются хрупкие шейки, как тельца превращаются в кашу из мяса и меха. Под ее ногами иссеченные черви вертятся, извиваются и регенерируют. Она подняла взгляд на остатки поля. Участок обрамлен хвойными деревьями, словно отгорожен ширмой; ни за что не угадаешь, что лежит за ними. Примерно посередине — поясок молодых берез. В канаве бежит вода. По направлению к шоссе на Гилдфорд она видит живую изгородь и зарытого под ней недоношенного младенца. Она видит призрачных лошадей, сбившихся в кучу в тени стены. Это никакое место — не лучше и не хуже большинства других.

— Тебя что-то расстраивает? — живо спросила Колетт.

— Нет.

— Раньше здесь что-то было?

— Ничего. Просто деревня.

— Пойдем в фургон. Поговоришь с Сюзи.

Эл уловила запашок стоячей воды: канава, илистый ров, расширяющийся в пруд, в котором отражаются лица, глядящие на нее с небес, — насмешливо. Мертвые не поднимаются и не опускаются, так что, строго говоря, они не могут ни коситься на вас с верхушек деревьев, ни ворчать, ни метаться у вас под ногами — но они могут сделать вид, если захотят.