Армагедец - Харик Бу

— Ну, и что ты тут скажешь? — безуспешно напрягая отсутствующие извилины и пытаясь хоть что-то сообразить, спросил бармен.

— А что тут думать. Уехали они вместе, а вот вернутся ли… Я бы не стал биться об заклад.

Спустя две недели в округе появились Сын и Внук Дока. Вступили в права наследования, странные же бывают завещания, внесли полагающиеся деньги… Добропорядочные граждане, платят налоги, соблюдают и чтят Закон. Общество местное встретило их благосклонно. А почему бы и нет? Всех угостили пивом, так и должно быть, уважительно, без дурацкой спеси. Малыш и вправду забавный очень, только глаза, как у Дока, внимательные, не по-детски грустные…

Потом на долгие месяцы вся округа погрузилась в зимний сон. Ожидание возвращения сменилось разочарованием, так бывает, когда читаешь старую, потрепанную книгу, а нескольких последних страниц по какой-то причине нет. За это время местное общество смирилось с происшедшим, рассудив философски: с этим все равно ничего не поделаешь.

Уже весной, когда все в долине ожило и наполнилось молодостью и красотой, слуга Закона подъехал к знакомому особняку.

— Привет, малыш! Ты один?

Мальчишка с игрушечным пистолетом в руке подбежал к воротам, задрал голову и, забавно щурясь под лучами солнца, бойко ответил:

— Не-а! Папка насол какую-то колобку в салае и те-пель собилает масину на кухне…

— Ну-ну! Передавай папке привет. Если нужна в чем помощь, пусть обращается.

— Ага! — И ребенок резво побежал к дому. Как раз в этот момент его отец, обнаружив в очередной упаковке отрезок толстостенной трубы, недоуменно разглядывал ее и пытался приладить к странному устройству, стоящему посреди кухни.

— Дуло какое-то, что ли, — вслух размышлял он, — ну точно винтовочный ствол, что за ерунда.

Слуга Закона в этот момент аккуратно втиснул позади руля заметно округлившийся за зиму животик (больно уж местное пиво хорошее), глянул на пустырь подозрительно, прислушался к резким звукам, которые доносились из открытого окна кухни, и махнул рукой с досады.

— Что-то будет на сей раз, — буркнул он неодобрительно и дал газ так резко, что щебенка на обочине с визгом полетела из-под бешено вращающихся колес.

(Из сборника «Каникулы в Нигде»)

Арчи Эзери сидел в глубоком кресле, греясь в рассеянных лучах утреннего солнца, и неторопливо, по-стариковски размышлял. Легкий ветерок перебирал еще нежную июньскую листву — первые дни календарного лета, день все прибывает…

Он с вполне понятной тоской смотрел на зелень сквера, где так часто гулял, когда мог себе еще это позволить, до болезни. Теперь ступени стали непреодолимы для него, и притяжение Земли тоже. Как мало нужно младенцу, чтобы подняться на окрепшие ножки? Сколько времени должно пройти, чтобы человек на склоне лет понял, насколько велики эти извечные 9,81.

Солнце выглянуло из-за реденьких утренних облаков, и Арчи был вынужден закрыть глаза, перед которыми теперь плавали остывающие оранжевые круги. Чужая жизнь неслась мимо. Казалось, она находится на соседней ленте транспортера, который движется почему-то все быстрее и быстрее, а его линия вот-вот остановится, и почти никто не заметит этого.

Всю свою сознательную жизнь Арчи Эзери работал над одной проблемой — возможностью передачи информации на нейронном уровне. «Как это расточительно, просто непозволительно, терять колоссальные знания вместе со смертью человека», — всегда поражался он. Каждый родившийся ребенок должен учиться всему, абсолютно всему. Неизбежно наступит время, когда движение человечества вперед практически прекратится уже в силу того, что жизнь коротка. Даже самым талантливым физически не хватит времени, чтобы достигнуть пределов человеческого знания и сколь-нибудь существенно раздвинуть их.

Несколько десятилетий, самую плодотворную часть жизни, он потратил на то, чтобы научиться передавать знания из поколения в поколение во много крат быстрее, нежели традиционным, таким привычным путем.

• 1-я ступень — изустные предания;

• 2-я ступень — печатное слово и компьютерные технологии;

• 3-я ступень — компьютерные технологии и передача информации на нейронном уровне.

Написанные на обложке толстой студенческой тетради строки заключали смысл всей его жизни. 3-я ступень — это его научные работы, ученая степень, годы преподавания и поисков, его лаборатория и его ученики, его несостоявшаяся Нобелевская премия…

Старый Арчи мучительно сглотнул, потому что теперь приходилось дышать ртом и горло постоянно пересыхало, дети тоже часто дышат ртом…

Первые обнадеживающие результаты они получили, когда экспериментировали с умственно отсталыми детьми. Ученые списывали информацию с нейронов без трепанации и прочих средневековых ужасов — тончайшие, чудовищно сложные и дорогие технологии, которые и сейчас, спустя десятилетия, кажутся фантастикой. Маленькие пациенты их, к неописуемой радости несчастных родителей, получали возможность читать и писать — это был невероятный, великий прорыв, но…

Когда он постарел настолько, что уже не мог появляться в лаборатории, часть оборудования перенесли сюда. Он, бывало, сутками не покидал своих кабинетов, а теперь… Арчи попытался вспомнить, когда последний раз садился за компьютер, и не смог. Наверное, давно, еще в начале апреля, до болезни.

Ребята — внук, тоже Арчи и его жена Карин — говорили, что ему установили новый компьютер, какой-то чудовищный, суперсовременный с невероятными возможностями, но он пока не работает на все сто, нужны какие-то конверторные программы.

Арчи вспомнил один из первых своих экспериментов, когда идентичные тексты, в сходных по интеллектуальному уровню и подготовке группах студентов, читали разные преподаватели. Удивительно, но усвоение материала всегда существенно отличалось. Они тогда только нащупывали подходы к когнитологическому типированию познавательных процессов. Это теперь совершенно привычно студентов разбивают на группы в соответствии с его методикой — старой, многократно проверенной, и так же подбирают лекторов.

В полусне, ставшем обычным состоянием после болезни, Арчи в который раз удивился тому, что даже два компьютера, железо, не понимают друг друга и нуждаются в специальных адаптационных программах… (вспышка желтого, ослепительного света). Но тогда почему же мы решили, что все люди одинаковы и память одного человека всегда способна легко пополнить интеллект другого… Иное форматирование, другая кодировка, скорость записи в конце концов! А почему с умственно отсталыми всегда был такой высокий процент удачных результатов?

Арчи беспокойно заворочался в кресле, едва слышно промычал что-то нечленораздельное себе под нос — старая привычка. Когда-то давно сотрудники шутя спрашивали друг у друга, «мычит» ли шеф, и при утвердительном ответе не рисковали приближаться к нему даже на пушечный выстрел, сколь бы серьезным и неотложным ни был вопрос.