Застенец 2 - Дмитрий Билик

Перед глазами встала узкая камера, кусок хлеба и кружка воды. И редкие выходы из темницы, когда нужно будет кого-то прокачать. Да, перспектива, мягко говоря, так себе.

— Если все же Вы согласитесь, я Вам гарантирую спокойную и безбедную жизнь. Не придется больше устраивать всякие потешные поединки на Вашем заводе. Да, да, граф, не смотрите так, к Вам приковано слишком пристальное внимание.

— А если дар не приживается? Вы ведь сами говорили…

— Ваша тетя чувствует себя прекрасно, — ответил Его Высочество. — Но если все же случится именно так, как Вы предположили, то мы попробуем еще раз. До того момента, пока не добьемся желаемого результата. По всей вероятности, Вам все равно, сколько раз отдавать часть дара. Чувствуете Вы себя все равно прекрасно.

Он улыбнулся проходящему господину.

— Ходили слухи, что господин Ирмер обладает какими-то сверхъестественными способностями. Сверхъестественными даже для мага. Теперь хотя бы понятно, о чем все говорили. Итак, возвращаюсь к нашему разговору: выбор за Вами.

— Получается, у меня нет особого выбора, Ваше Высочество.

— Выбор есть всегда, — пожал плечами Владимир Георгиевич. — Просто, его результаты не всем нравятся.

Ощущения были так себе. Никому не по душе оказаться пешкой в чужой игре. К тому же, когда тебя шантажируют. Пусть светлейший князь и сделал это довольно тонко, однако смысл я уловил. Либо соглашаешься, либо тебя размажут.

— Я согласен. Когда?

— На днях, — ответил Владимир Георгиевич. — Я пришлю какого-нибудь человека. Не из своего круга. Чтобы его нельзя было связать со мной. Он сообщит место и время, где все должно произойти. Сделаете моего сына магом, и дело с концом. Все разойдутся довольные собой.

— Место и время? — удивился я. — Почему не здесь?

— Об этом никто не должен знать. А у такого большого особняка много ушей и глаз. Думаю, все уже оговорено. К тому же, мне кажется, брат созрел для благотворительности.

— Господа… и дамы, — улыбнулся Император, обнажив крепкие ровные зубы.

Забавно, ему шла улыбка. Но нравился мне в таком состоянии Его Величество еще меньше, чем Владимир Георгиевич.

Сейчас Император был чуть-чуть пьян. Хотя, судя по внимательному взгляду его супруги, напороться до беспамятства ему здесь не позволят. Хорошо иметь чуткую жену.

— Все знают меня, как доброго, щедрого и радушного хозяина, — сказал он, слегка растягивая слова.

Взгляд Романовой медленно холодел, приобретая крупицы льда. Неужели я дождусь скандала в императорской семье? Хоть бы, хоть бы.

— Поэтому не мог не отреагировать на появление родственницы нашего графа Ирмер-Куликова. Чтобы обезопасить ее от посягательств застенцев, Наше Императорское Величество предоставляет право Марии Семеновне принести присягу на вечное подданство Российскому Государю. После чего госпоже Никольской будет пожалован титул графини. Итак, без лишних слов, склонитесь.

Сказано это было с неким самодовольством, некоторые гости даже рассмеялись. Его Величество чувствовал себя хозяином ситуации. В действительности так оно и было.

Я смотрел на Императора еле сдерживая злость. Так, спокойнее, Кулик, спокойнее. Дыши ровнее. Все происходящее здесь является фарсом. Хотя бы потому, что предоставление права принятия в подданство иностранцев должно осуществляться Губернским правлением. А никак не Его Величеством. Это я узнал в лицее.

Причем, присяга могла приноситься в городской думе или ином ближайшем присутственном месте. Я вот вообще ничего не говорил. И прокатило. Романов же вознамерился сделать из своего проигранного пари шоу. Лишний раз ткнуть застенного графа носом в мокрую тряпку, указать его место. Понял, принял. Наверное, подготовить преемника — не такая уж плохая идея.

Однако тетя удивила и тут. Она без лишних разговоров преклонила колени, дождалась, пока ей принесут какую-то книжицу и… начала говорить.

— Я, Никольская Мария Семеновна, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред святым его Евангелием, в том, что хощу и должна Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Роману Николаевичу…

Если бы меня спросили, какой из моментов прошедшего дня был самым ярким, я бы назвал этот. Не забитый паненкой пенальти, не итоговый отраженный мяч Дмитриевой, не поднятие кубка над головой, а обескураженное лицо Самодержца Всероссийского.

Тетя продолжала шпарить как по бумажке, про «служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего», «возможности предостерегать и оборонять» и «всякими мерами отвращать и не допущать тщатися». Хрен поймет, что это значило, но звучало претенциозно.

— … в заключение же сей моей клятвы целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь.

— Поднимитесь, Мария Семеновна, — уже без всякого удовольствия произнес Император. — Поздравляю, вот Ваши бумаги.

Он хотел сказать еще что-то, но неожиданно ответ Романова прервала супруга, захлопав в ладоши. Довольно скоро ее поддержали остальные.

— Давайте музыку, в конце концов, — наконец перекричал всех Император. — Первый танец с новой графиней мой.

Нельзя не отдать должное Его Величеству, после грандиозного фиаско он взял себя в руки быстро. И даже беззаботно о чем-то беседовал с тетей. Интересно, новоиспеченная графиня тоже поняла, что сейчас произошло или нет?

Все оставшееся время я только ждал момента, чтобы улизнуть. Уходить в первых рядах считалось признаком дурного тона. Поэтому я дождался, пока жены начнут потихонечку утаскивать веселеньких мужей, после чего поблагодарил Владимира Георгиевича за гостеприимство, и мы отбыли.

— Что скажешь? — спросил я, когда мы ехали обратно.

— Серпентарий, — честно призналась тетя. — Но занятный. Есть, конечно, несколько нормальных людей, но в целом… Почти как бухгалтерия на прошлой работе, только с мужиками.

— Я думал, что ты стала душой компании.

— Я там как экзотическое животное, — улыбнулась она. — Каждый хотел потискать, взять в руки, рассмотреть. Запомни, Коля, мы никогда не станем тут своими. Даже через несколько лет. Ты будешь думать, что у тебя появились друзья, девушка, да много чего, но наступит момент, когда им придется выбирать. И выбор окажется не в твою пользу.

Тетя говорила впроброс, будто бы даже не особо задумываясь о словах. И ежилась от морозного вечера, глядя на темнеющий в сумерках Петербург. А еще улыбалась.

— Ты скажи, где присягу выучила?

— Так Пал Палыч заладил: «Мария Семеновна, Мария Семеновна, не сегодня-завтра придется подданой Его Величества становиться. Лучше уж подготовиться». Наш домовенок-то начитанный, он эту присягу наизусть знает. И меня заставил запомнить.

— Он не домовенок, — машинально поправил я.

— Какая разница?