Rolling Stones. Взгляд изнутри - Доминик Ламблен

Такая развязка обрадовала меня еще и потому, что в конце июня позвонил Алан Данн и сказал: «Доминик, в том же месте в то же время!» The Rolling Stones возвращалась на студию «Пате-Маркони», и мои ночи снова обещали быть короткими…

На студию приехали все те же люди, что и для записи альбома «Some Girls». Победивший состав же не меняют. Полные решимости после оглушительного успеха песни «Miss You» и всего предыдущего альбома, музыканты приступили к работе с еще большим энтузиазмом, чем в прошлый раз. Тем более что теперь они не жили в страхе увидеть Кита за решеткой.

И все-таки хорошее настроение и вдохновение не одно и то же. В ходе работы я не слышал такого количества многообещающего материала, как раньше. Возможно, этим объяснялась новая привычка парней подолгу вспоминать творчество классиков, в частности «Somethin’ Else» и «Hang Up My Rock’n’Roll Shoes». Обычно они играли эти композиции два-три раза и только потом переходили к чему-то другому, а иногда одна из старых вещей и вовсе так их увлекала, что они играли ее раз за разом, словно собирались ее записывать. Так, например, было с песней «My Girl» группы Temptations. Мне казалось, что когда-то The Rolling Stones уже записывали эту песню, о чем, заинтригованный, я и спросил у Стю. «Вроде записывали», — ответил мне Стю тоном человека, которого уже ничто не могло удивить. Мы проверили, и оказалось, что группа действительно уже использовала эту песню в 1967 году для своего альбома «Flowers» — низкопробного образчика музыки, выпущенного на американском рынке. Так что они наверняка не собирались записывать новую версию, но главное, что парни развлекались!

Что же до меня, то я в «УЭА» развлекался все меньше и меньше. С удовольствием проведенное время в компании The Rolling Stones не помогало избавиться от напряженности, которая росла между нами с Бернаром, хотя он и преподнес мне прекрасный подарок в виде повышения, утвердив на должность художественного директора всего лейбла. Что, конечно же, спровоцировало зависть некоторых людей.

Вот только уже существовавшие на тот момент разногласия лишь усиливались. Бернар считал меня слишком надоедливым, а я на дух не переносил его привычку заискивать перед новыми клиентами. Терпение лопнуло, когда Бернар уехал в США к Вероник Сансон в компании своей новой ассистентки и не пригласил меня поехать вместе с ними. Он словно войну мне объявил, ведь Америка — это моя территория, и я работал с Вероник с самого начала ее карьеры. Оставить меня в стороне? Немыслимо.

Примирить нас пытался Даниэль Филипаччи собственной персоной. «Что ты хочешь от меня услышать, мой дорогой Доминик? Делай как всегда. Терпи и жди, пока все наладится…» Но вода уже точила камень, и для того, чтобы остановить потоп, оставалось не слишком много вариантов.

В конце августа после очередной ссоры я решил бойкотировать общее собрание всего лейбла, понимая, что это может привести к серьезным последствиям, но терпеть такое отношение больше не было сил. Вернувшись с собрания, Бернар сказал, что вынужден меня уволить. Мой проступок не мог остаться без внимания, и надо признать, Бернар был прав. Его решение меня не удивило. Наверное, подсознательно я даже сам этого хотел. Наши разногласия стали настолько серьезными, что никак иначе это закончиться и не могло. Мы оба устали друг от друга, как давно живущая вместе пара. Впрочем, эта ситуация не помешала нам остаться хорошими приятелями, даже несмотря на его недовольство моими отличными отношениями с подразделением «Уорнер» в США, которыми я во многом был обязан постоянным поездкам в Лос-Анджелес.

Чтобы заменить меня, Бернару пришлось взять на работу сразу двух человек. Все-таки я был разносторонним специалистом. Хотя и эти двое, Жан-Пьер Буртэр и Марк Экзига, долго в «УЭА» не продержались. Их первым решением на моей бывшей должности стало подписание контрактов со многими артистами, которых я когда-то привел на лейбл. Филипп Лавиль, который тут же произвел фурор песней «Il tape sur des bambous», Эрве Кристиани, получивший золотой диск за альбом «Il est libre, Max», и Жан-Жак Гольдман, самый продаваемый певец Франции 80-х. Чутье на таких артистов, несомненно, вызывает уважение.

Голдмана я подписал скорее случайно, поначалу нацелившись не на него, а на его коллегу по группе Taï Phong Хана Маи. Одним вечером 1974 года этот молодой вьетнамец заявился ко мне в офис со своим творчеством. Обычно я говорю таким людям записаться на встречу и отправляю их куда подальше, но тогда я пребывал в добром расположении духа. Настолько добром, что согласился послушать его перевернутую задом наперед, перекрученную и лишенную вступлений пленку и не выкинул парня за дверь! Нет-нет, я проявил милосердие и сразу же обратил внимание на песню «Sister Jane». В скором времени она стала первым хитом Жан-Люка Гольдмана.

Если честно, то я не всегда был таким дальновидным. Например, я отказался подписывать Boney M, которых тогда еще моя жена Нану преподнесла мне на блюдечке с голубой каемочкой. Я очень невнимательно их послушал как-то вечером, да еще и в плохом настроении. Также я захлопнул дверь перед носом у Алена Башунга, потому что он курил слишком много травы. «Такое нам не нужно», — сказал я тогда. Звучало, должно быть, смешно, учитывая, чем сам я регулярно забивал себе ноздри. В общем, в этой профессии всегда найдется место и взлетам, и падениям. Меня, кстати, ожидал очередной взлет, но пока что я об этом не знал.

К счастью, The Rolling Stones продолжали трудиться на студии, а я пользовался новообретенной свободой безработного, чтобы проводить с ними время. В том, что мои отношения с группой теперь никак не касались «УЭА», были свои плюсы.

Через месяц после увольнения я встретился с Миком и Брюно Дюкураном. Брюно был близким другом Жана Мареска, но нас больше интересовало то, что он также делал отличные фотографии и был талантливым художником-графистом. Для фотографий обложки нового альбома «Emotional Rescue» Брюно предложил использовать термографию. Эрл Макграф встретил предложение с восторгом, но Мик был настроен скептически и взял время на размышления. Он снимал квартиру в 16-м округе Парижа, на набережной Сены. Мы заехали за ним перед тем, как отправиться в студию, и после обстоятельного разговора Мик все же согласился на предложение Брюно.

Идея оказалась не самой удачной. Обложка вышла плохая и точно не служила дополнительным стимулом к покупке альбома. Как мне поведал Мик, из-за нее Эрла Макграфа даже уволили из «Роллинг Стоунз Рекордс». Довольно радикальное, на мой взгляд, решение, ведь обложка также ничуть не мешала альбому успешно продаваться.

Но пока что Эрл все еще был с нами, и слава богу, ведь именно он от имени группы предложил мне мою первую после «УЭА» работу. Они с Миком хотели, чтобы я проконтролировал действия «ЭМИ» в рамках выпуска нового альбома. Разумеется, я принял предложение и не заламывал цену за свои услуги. За 2500 долларов я был в их полном распоряжении. Мик согласился, и так я снова приступил к работе на мою любимую группу.

Альбом «Emotional Rescue» не стал украшением дискографии The Rolling Stones, что было вполне очевидно, однако на нем все же есть запоминающиеся песни, в частности песня с одноименным названием. Я был удостоен чести присутствовать на финальном монтаже этой композиции в компании Мика, Криса Кимми и ассистента. Она длилась десять минут, которые предстояло урезать до пяти, чтобы ее можно было давать в радиоэфир. Очень тонкая работа. Некоторые сегменты приходилось разбирать такт за тактом. Процессом руководил Мик, указывая, какие отрезки следовало оставить. За мишурой образов представителя высшего общества и рок-звезды люди часто забывают о том, что Мик — первоклассный музыкант. В тот вечер он не оставил в этом никаких сомнений, и я все видел собственными глазами.