Лазарь - Ларс Кеплер

Ларс-Эрик не понимал, что происходит. Он лежал на брезенте, и его тащили по тропинке через еловый лес. В затылок и спину то и дело больно били камни и корни.

Ларс-Эрик не мог пошевелить ни рукой, ни ногой; он понял, что его накачали наркотиками. Во рту пересохло, и он понятия не имел, сколько времени проспал.

Глаза слипались сами собой.

Какой-то ингалятор для наркоза, вроде употреблявшегося раньше “Галотана” с опиоидами? Сверхдоза расслабляющих мускулатуру средств, инъекция в позвоночный канал?

Мгновенная анестезия и долгий паралич.

Кажется, он угодил в ловушку.

Кристина одурачила его. Разожгла в нем интерес и заманила в лес.

Последнее, что он помнил, – это как он остановился на темной дороге.

Фары осветили машину Кристины. Лиственные деревья и кустарник на обочине казались серыми театральными кулисами.

Пеллерина как раз прислала фото своего рисунка из художественной школы, и Ларс-Эрик ответил дочери, что собака просто замечательная.

На картинке было нечто, походившее на бурый комок с четырьмя ножками.

Пеллерина объяснила, что это не собака, а лошадь по имени Сильвер. Примерно тогда же Ларс-Эрик заметил в боковом зеркале, как кто-то подходит к машине сзади.

Человек в черном дождевике странно быстро приблизился к машине, сделался кроваво-красным в свете задних фар.

Ларс-Эрик открыл дверцу, а что произошло потом, он не помнил.

Помнил только, как согнулась высокая трава, когда дверца открылась.

Как сквозняк подхватил квитанцию с парковки.

Как тихо звякнуло стекло о стекло.

Он снова уснул и очнулся, лишь когда человек, тащивший его через лес, остановился и бросил брезент.

Голова Ларса-Эрика тяжело опустилась на землю.

Он смотрел вверх, на луну, на черные верхушки елей, окружавших поляну.

Было холодно и тихо.

Ларс-Эрик открыл рот и хотел что-нибудь сказать, но голос не шел, и Ларс-Эрик мог только лежать на спине, втягивая в тебя запах мха и сырой земли.

Покалывало пальцы ног.

Он сделал попытку пошевелиться, но тело не слушалось. Ему удалось лишь немного повернуть голову набок.

Кто-то шел по мягкой земле, приближаясь к нему.

Ларс-Эрик поискал взглядом между елей.

Сломалась ветка, и Ларс-Эрик увидел, что по тропинке шагает какой-то очень худой человек.

Ларс-Эрик хотел позвать на помощь, но не услышал собственного голоса.

Фигура прошла мимо упавшего ствола с вывороченными корнями и стала видна в лунном свете.

Худое лицо, покрытое сеткой морщинок.

Человек прошел возле Ларса-Эрика, даже не взглянув на него, постоял вне поля зрения, потом снова вернулся.

Он катил перед собой большую пластмассовую бочку.

Ларс-Эрик хотел попросить его привести помощь, но изо рта вырвался звук слабее шепота.

Мужчина деловито сунул его ноги в отверстие и надвинул бочку до бедер.

Ларс-Эрик все еще не мог пошевелиться; он только перекатил тяжелую голову на другой бок, к глухим темным елям.

Худой старик ничего не говорил и не смотрел ему в глаза; было ясно, что он просто выполняет какую-то работу. Резкими движениями он затолкал Ларса-Эрика в бочку до пояса.

Словно Ларс-Эрик – дохлое животное, туша после убоя.

Старик рывком поставил бочку вертикально, и у Ларса-Эрика подогнулись ноги. Он провалился в цистерну до самых подмышек. Рубашка задралась, он оцарапал живот об острую пластмассу.

Ларс-Эрик не понимал, что происходит.

Старик принялся заталкивать его еще глубже.

Он оказался неожиданно сильным, но справиться не мог, руки Ларса-Эрика оставались снаружи, верхняя часть тела высилась над бочкой.

Старик ушел и вернулся с лопатой.

Ларс-Эрик увидел рядом с бочкой глубокую яму. На траве возле ямы лежал рулон пластика и стояла пластмассовая канистра с белой жидкостью.

Тощий старик подошел к Ларсу-Эрику, вскинул лопату и ударил его лезвием по плечу.

Ларс-Эрик застонал от боли: сломалась левая ключица. Он захрипел, слезы потекли по щекам.

Старик отшвырнул лопату и склонился над ним.

От боли почернело в глазах: старик схватил Ларса-Эрика за плечи и стал запихивать его в бочку. Правая рука торчала вверх, но старик завел ее Ларсу-Эрику за шею, пригнул ему голову, закрыл крышкой.

Он раскачал бочку, повалил ее и покатил к яме.

От боли Ларс-Эрик потерял сознание. Очнулся он от дробного звука, похожего на шорох мелкого дождя.

Очень скоро он понял, что старик свалил бочку в яму и забрасывает ее землей. Шорох становился все тише и наконец прекратился вовсе.

Сырой воздух в бочке пах пластиком, кислорода не хватало. Паралич так и не прошел. Ларс-Эрик в приступе паники выгнул шею и увидел сбоку световую точку.

Внимательно вглядевшись в нее, Ларс-Эрик понял, что свет луны просачивается в бочку через дыхательную трубку, продетую в крышку.

В вывернутом плече и сломанной ключице пульсировала боль. Кровообращение нарушилось, пальцы стали ледяными.

Ларс-Эрик понял, что его похоронили заживо.

Двери отделения неотложной помощи в больнице Сёдер были открыты. Сага въехала на тротуар и выскочила из машины Натана, не закрыв дверцу. Пробежав мимо каталок и оставленных на улице детских колясок, она влетела в двери, возле которых сидела метровая лягушка из зеленой пластмассы.

Приемная была набита людьми, здесь вопили младенцы и сидели бледные подростки. На полу валялись затоптанные информационные брошюры. Какой-то мужчина взволнованно говорил по телефону.

Юрек нанес удар рано утром, всего через полчаса после того, как Сага оставила Пеллерину в группе и поехала на паром.

Времени у Юрека было достаточно.

Пробравшись в клуб, он убил заведующего и педагога-специалиста.

Полицейские, которые прибыли на место первыми, обнаружили Пеллерину за занавеской.

Если бы Сага не научила сестру прятаться и держаться тихо, Вальтер забрал бы девочку.

И Сага никогда больше не увидела бы сестру.

Не обращая внимания на очередь, Сага протолкалась к регистратуре, предъявила удостоверение и спросила, где Пеллерина Бауэр.

Сестру отправили в одну из палат экстренной помощи.

Сага пробежала по коридору, оттолкнула с дороги тележку со швабрами и моющими средствами.

На пол с грохотом упала швабра.