Лазарь - Ларс Кеплер

Комната в подвале. На стенах рисунки, изображающие корриду.

Через настил, изоляцию и доски пола проделана дыра.

Мужчина целился в Валерию из охотничьего ружья, женщина держала топор. У обоих был совершенно обычный вид – соседи, люди, которых встречаешь в продуктовом магазине. У мужчины светлые усы и напряженные глаза, волосы женщины собраны в высокий хвост, на носу – очки в розовой оправе.

– Помогите мне, пожалуйста! – Валерия, задыхаясь, схватилась за край гроба.

– Назад! – приказал мужчина.

Гроб помещался в погребе, в облезлом пространстве под домом. Чувствуя ужасную слабость, Валерия все же попыталась перевалиться через край гроба. Мужчина ткнул ей дулом в лицо. Голова дернулась назад, но Валерия цепко держалась за край.

– Да ляг же ты, мать твою! – закричал мужчина. – Я буду стрелять, понимаешь? Я стрелять буду!

– Зачем вы так?! – заплакала Валерия.

– Назад!

По щеке текла теплая кровь. Валерия вытянула руку и коснулась пола. Женщина рубанула топором, но Валерия успела отдернуть руку до того, как лезвие вонзилось в доски.

Мужчина ткнул ее дулом в грудь. Валерия упала назад, в гроб, и ударилась головой о дно.

Она успела заметить на земле рядом с гробом толстые крепежные ремни. Валерия сама использовала такие в своем садовом хозяйстве и знала, что ремни лебедки выдерживают до десяти тонн.

– Дай ей воды, – напряженно велела женщина.

Валерия задыхалась. Она понимала, что надо как-то заговорить с этими людьми, нельзя впадать в истерику.

– Прошу вас! Я не понимаю…

– Молчать!

К гробу приблизилась испуганная девочка-подросток с деревянной палкой в руке. Девушка кинула Валерии пластиковую бутылку с водой и ногой задвинула крышку гроба.

Пеллерину сразу внесли в особую программу защиты свидетелей. Более эффективной меры для обеспечения безопасности еще не придумали.

Сага купила два подержанных телефона, карточки для пополнения счета наличными и ввела в память новые номера, чтобы они с Пеллериной могли общаться.

Следя, чтобы за ней не было хвоста, Сага сделала круг по Стура Эссенген, потом направилась к Кунгсхольмену, свернула в подземный гараж под Родхюспаркеном и остановила машину возле черного фургона с затемненными окнами.

Линзы всех камер наблюдения были заклеены заранее.

Сага обошла машину и пожала руку высокой светловолосой телохранительнице.

– Сабрина, – представилась та.

– Угроза крайне серьезная, – начала Сага. – Никому не доверяйте и не говорите адрес. Вообще никому.

Сага торопливо попрощалась с Пеллериной, пообещав приехать, как только сможет, открыла боковую дверь фургона и пристегнула сестру.

– А где мой телефон? – спросила Пеллерина, когда Сага протянула ей недавно купленный мобильник.

– Я его потом привезу. Он сломался, надо отдать его в ремонт, – соврала Сага.

Пеллерина беспомощно посмотрела на нее сквозь толстые стекла очков и заплакала.

– Я так осторожно его брала!

– Да ты и ни при чем, – сказала Сага, вытирая слезы со щек сестры.

Саге и раньше случалось обеспечивать безопасность свидетелей, и она знала, что здание, в которое отправят Пеллерину, располагается в доме номер семнадцать по улице Халльманс-гата. Там установлены новейшие системы защиты, там бронированная дверь и окна из термопластика.

Сидя в машине Натана, Сага наблюдала, как фургон пятится задом, скрывается за складными воротами, а потом поднимается по пандусу.

По дороге с Хёгмаршё в больницу Сёдера Сага трижды звонила в отделение СЭПО, где работали компьютерщики и специалисты по телекоммуникациям. Они пытались отследить мобильный телефон ее отца, но активировать его на расстоянии не получалось, сигнала не было. В последний раз отец пользовался телефоном, когда разговаривал с Пеллериной (она была в художественной школе), тогда сигнал его телефона уловила базовая станция в Чисте.

Сага знала, что специалисты пытаются получить информацию с других станций, чтобы сравнить данные и более точно определить место последнего звонка.

Сага продолжала звонить отцу, хотя понимала, что это бесполезно.

Бесконечные гудки без ответа напоминали ей об ужасной ночи, когда умерла мать.

Включилась голосовая почта; не став слушать официальный голос отца, Сага позвонила Натану Поллоку.

Он все еще был на Хёгмаршё с техниками. Его голос звучал на фоне скрежета и гула – на острове дул сильный ветер.

– Как Пеллерина? – спросил Натан.

– С ней все нормально, она в безопасности. – Сага постаралась проглотить ком в горле.

– Хорошо.

– Ей повезло.

– Знаю. Невероятно повезло, – согласился Натан.

– Но у Вальтера мой папа, – прошептала Сага.

– Будем надеяться, что это не так, – осторожно сказал Натан.

– Я знаю, Вальтер похитил папу. И Валерию.

Сага судорожно вздохнула, откашлялась и прижала руку к глазам. Веки горели от слез.

– Извини, – тихо сказала она. – У меня в голове не укладывается, что это случилось, хотя меня предупреждали.

– Разберемся, – пообещал Натан. – А теперь сосредоточимся на…

– Я должна найти отца, – перебила Сага. – Должна, я только об этом и могу думать. Скорее всего, он еще жив, я должна найти его.

– Мы его найдем, обещаю тебе. У нас толпа народу, мы перерыли и дом церковного сторожа, и гараж, но не нашли ничего, что связывало бы его с Юреком или Бобром… У Эрланда Линда не было компьютера, но мы нашли под кроватью его телефон.

– Может, он что-нибудь даст, – прошептала Сага.

– Собаки прочесали весь лес, но могил здесь, кажется, больше нет.

В телефоне Натана что-то гудело, слышались крики.

Сага откинула голову на подголовник и провела пальцем по шероховатой коже руля.

– Я бы хотела быть там. Может, приехать? – спросила она. – Нам надо поговорить с Карлосом, пусть объявят государственный розыск или…

– Подожди секунду, – перебил Натан.

Прижав телефон к уху, Сага слушала, как Натан с кем-то переговаривается. В микрофоне гремел ветер, и голоса то появлялись, то пропадали.

Какая-то женщина села в машину, завела мотор, выехала на пандус и стала ждать, когда откроются ворота.

– Ты еще там? – спросил Натан.

– Конечно.

– Тогда слушай. Техники нашли кое-что на внутренней стороне крышки. Они фотографировали ее, направляя свет под острым углом, и разобрали два слова… Наверное, сторож нацарапал ногтем перед смертью, слова еле видны.