Триумф Сета - Жеральд Мессадье

— Первый советник, это будет стоить намного меньше, чем потери из-за неуплаты налогов, о чем глава ведомства Рамзес представит тебе отчет, — ответил Майя. — Я ознакомлю тебя с расчетами после доклада.

Очевидным было то, что Хоремхеб, Майя и Рамзес вели себя так, как будто они трое сформировали еще одно независимое правительство. Эти люди действительно прибирали страну к своим рукам. И возразить им было нечем.

— Я говорил только о Нижней Земле, — сказал Рамзес. — В Верхней Земле нет грабителей. Единственная граница пролегает на юге, и она хорошо охраняется. И между тем, у господ провинций Верхней Земли также есть свои отряды охраны. Их цель состоит исключительно в том, чтобы препятствовать работе служащих налогового управления. Легко можно обескуражить налоговиков, выставив против них отряд охраны из пятидесяти или ста человек. А если они проявляют настойчивость, то их либо убивают, либо подкупают. Впрочем, они этого и не скрывают, так как давно поняли бесполезность своих усилий. Расследования моих посланцев выявили, что они практически все продажны.

— Почему такие низкие доходы мы получаем с Двух Земель? — вмешался Майя. — Налоги, которые мы взимаем, получены в основном от мелких землевладельцев, тех, у кого нет средств содержать отряды охраны. Твое величество, Первый советник! — воскликнул он вдруг. — Суммы, которые каждый год недополучает царская Казна от крупных землевладельцев, доходят до двухсот тысяч золотых колец! Это больше, чем идет на содержание армии!

От возмущения у Анкесенамон округлились глаза.

— Это недопустимо! — заявила она в сердцах.

— Твое величество, я решил уволить всех служащих Казны в провинциях.

— Со своей стороны, — вступил в разговор Рамзес, — я также решил освободить от должности некоторых городских голов и начальников охраны, которые уличены в продажности.

Выражение лица Хоремхеба говорило, что он удовлетворен ходом заседания.

Анкесенамон оставалась задумчивой.

— Эти средства, которые должны Казне… Когда они начнут поступать в кассу Казны? — спросил Усермон у Майи.

— Первый советник, мы уже получили около сорока тысяч золотых колец. Через месяц надеемся получить еще шестьдесят тысяч.

— Но это не составляет в сумме двухсот тысяч, — заметил Усермон, довольный тем, что не вмешался в дело Аакеда.

— Это только первые плоды нашей работы, Советник. Предстоит многое проделать из того, что я задумал, и для этого надо еще завербовать писцов, чтобы усилить команды сборщиков налогов. Тогда мы соберем оставшиеся сто тысяч.

Рамзес вызвал своего секретаря. Минуту спустя тот принес свиток папируса.

— Первый советник, — сказал Рамзес, — отставка городских голов и начальников охраны входит в твою компетенцию. Вот список тех, чья продажность установлена.

Усермон взял сверток папируса и развернул его. Он насчитал тридцать одно имя и содрогнулся при мысли о той огромной работе, которую предстояло выполнить по замене перечисленных лиц.

Вдруг на одном имени его взгляд задержался. Брат. Он побледнел.

— Этот голова… — начал было он.

— Кто, Первый советник? — уточнил Рамзес.

— Медамон.

— Он был изобличен в том, что подкупал своих служащих, чтобы те не арестовали охранников Аакеда, которые дважды оказывали сопротивление служащим налогового управления. В прошлом году один из налоговиков был убит. В настоящий момент Медамон находится в тюрьме Омбуса, но вопрос об его отставке решать тебе.

— Это мой брат, — прошептал Усермон, держа свиток на коленях.

Все взгляды застыли на нем.

Молчание казалось нескончаемым.

— Я не могу подписать этот акт, — выговорил он наконец.

И после еще одной минуты молчания он посмотрел на царицу и сказал:

— Твое величество, я тебя прошу принять мою отставку.

Они оба подумали об одном и том же: в любом случае, партия уже была проиграна.

Итак, Хоремхеб стал Первым советником. Анумес сменил его на посту главнокомандующего армии.

Царица пожаловала Усермону тройное золотое ожерелье как награду за верную службу. У него слезы навернулись на глаза. Однако его брат Медамон был осужден и приговорен к тюремному заключению, что было оскорблением для служащего, происходящего из богатой семьи писцов. Впрочем, там было сейчас много его коллег по царской службе, столь же несчастных, как и он. Времена изменились.

В честь вступления Хоремхеба на должность Первого советника во дворце устроили пир.

Лицо Мутнехмет походило на каменную маску: со времени разрыва их отношений она в первый раз увидела своего бывшего супруга. Он был на вершине власти, а она — никем, покинутой супругой, сестрой царицы, представительницы опозоренной династии. Они расстались без скандалов и горечи, что обычно сопровождает разрушение таких союзов. Случаев в истории царства было достаточно, чтобы убедить обоих, что их брак себя исчерпал. Любовный пыл давно уже испарился. Она стала для него прошлым, которое, как и для многих людей, достойно было сожаления; он воплощал будущее. Они напоминали тех актеров, которые во время общих праздников исполняли пантомимы из жизни богов, то приближаясь, то удаляясь друг от друга, согласно перипетиям действа.

Тридцать лет назад, во времена Эхнатона, Ай убедил свою дочь в том, что Хоремхеб, тогда уже подающий надежды командир, составит для нее хорошую партию. Он сам мало верил в то, что говорил, даже не подозревая, что его зять скоро начнет оспаривать у него то, что он сам желал больше всего на свете: власть. Тогда Ай объяснил Хоремхебу, что его союз с сестрой Нефертити позволит тому приблизиться к вершинам власти. Никто не оспаривал его правоту. Но, несмотря на свою проницательность, господин Ахмима лукавство богов проигнорировал: когда они способствуют осуществлению намерений людей, это всегда делается только для того, чтобы углубить их мучения как смертных.

В истории трона было два поучительных примера: тот же успех культа Атона, так пылко защищаемого Эхнатоном, навлек на династию бедствия. И успех, которого в результате долгих интриг достиг Ай ради того, чтобы подняться на вершину власти, привел в результате к превращению царского окружения в пустую раковину.

Но мудрость чаще всего приходит, когда уже поздно что-либо менять.

— Да ниспошлет небо благословение госпоже Мутнехмет, — любезно произнес Хоремхеб, приближаясь к своей бывшей супруге.

— Боги уже радуются твоим успехам, — ответила Мутнехмет, скрывая горечь и заставив себя улыбнуться.

Как и ее племянница Анкесенамон, она потеряла свою сущность задолго до того, как ее тело передадут бальзамировщикам; от нее всего и осталось, что имя на большой фреске династии.

Невозмутимость, с которой она держалась, в последующие минуты подверглась испытанию.