"Призраки". Когда здоровья нет, а врачи ничего не находят - Александр Мясников

Когда я читаю его строки, посвященные африканским путешествиям, мне кажется, что это я их написал или продиктовал – это же мои мысли и чувства! И даже детали моей африканской биографии!

И мы с геологами так по месяцу ходили по неизведанным местам, и львы подходили и ревели, и банды рыскали…

А как-то раз на охоте убили леопарда. Случайно, правда, стреляли ночью на отблеск фар в глазах, думали, антилопа. Подошли – а там смертельно раненый леопард рычит и скалит желтые клыки…

История с леопардом получила мрачное продолжение.

Шкуру мы обработали и сушили в хижине, где жили.

Усов, правда же, не спалили! А ведь по местному поверью, если убить леопарда и не подпалить ему усы, то его дух придет за тобой! Примерно так и произошло: случилась трагедия – на лагерь напали бандиты, четверо из наших товарищей были убиты, многие попали в плен. Когда в лагерь наконец прибыли военные, они обнаружили и шкуру того леопарда. И началось: «Ах, шкура, ах, шкура! Ах, леопард, ах леопард! Ах, Красная книга, ах, Красная книга! Да вы за это ответите!».

Заткнулись только тогда, когда им сказали: «А кто ответит за наших ребят, что погибли из-за того, что ваша охрана разбежалась при первых же выстрелах?!» Прошли годы, а мое сердце все еще там, во сне постоянно вижу эту красную землю и красные же цветущие акации!

Я много времени пробыл с местными африканскими крестьянами, много лет лечил именно их. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что они меня любили. Во всяком случае домик, в котором я жил, не обчистили ни разу, тогда как все белые специалисты расставались со всем своим имуществом по многу раз!

Путешественник, охотник, солдат, поэт и Дон Жуан – как же он мне близок по духу! Мне всегда тяжело на собраниях, Президиумах, приемах, банкетах! Ненавижу галстуки и костюмы!

А как он умел любить! Любовь к женщине пронизывает все его стихи! Женщины были разные, но любил он их всех! И ни одну не бросил – они уходили от него сами, поняв, что быть рядом с такой мятущийся душой совсем не просто! И потом всю жизнь об этом жалели. Одна из них – Анна Ахматова – написала:

А горечь к женскому непостоянству у Гумилева вылилась в сонет:

И все-таки каждую он вводил в свой Мир: