За сладкое приходится горько платить - Артем Черкизов

— Значит, они не слышали?

— Наверное.

— Значит, и ты мог не слышать?

— Мог и не слышать. Как прикажете.

— Я тебе не приказываю, а советую.

— Так вызывать милицию или нет?

— А если тебе показалось?

— Вряд ли.

— Утром разберемся, если никто не нагрянет раньше, — решил директор. — Утро вечера мудренее.

* * *

— Что-то многовато трупов, — сказал Керим. — Надо убрать все это до утра, чтобы никаких следов не оставалось. Да намекните дежурному, ничего, мол, страшного не произошло, пусть не поднимает шума.

Часть охраны приняла к исполнению распоряжения босса, а сам Керим занялся Макаронником.

— Рассказывай, — сказал ему на удивление спокойно. Но от этого спокойного тона у Макаронника мурашки побежали по коже.

— А что рассказывать?

— Все, что знаешь.

Тот начал с самого начала: как они столкнулись с Малышом на рынке, как Малыш убил Гарика, как потребовал, чтобы он, Макаронник, передал Кериму, небольшое устное послание, как он все рассказал Финансисту. Керим слушал внимательно. Он понимал: кто-то действительно очень сильно хочет занять его место. Но кто? Долгорукий? Или этот неизвестный, который так насобачился вышибать мозги из глупых голов?

«А если это не одиночка, а специально посланный боевик? — прикидывал он, вспомнив группировку, предлагавшую ему союз. — Я не ответил им тогда толком, вот они и послали своего человека, чтобы заставил меня сделать выбор».

Макаронника Керим наказывать не стал, подал дело так, что вся вина лежит на покойном Финансисте. К утру номера были очищены от трупов, от следов борьбы, двери вставили, и когда директор гостиницы пришел на этаж, там был идеальный порядок.

— Я же говорил, утро вечера мудренее, — сказал он администратору. — А ты паниковал. Никогда среди ночи не поднимай людей с постели. Дождись утра.

— Я хотел как лучше.

— Лучше, когда тише.

* * *

Керим после двухлетнего перерыва решил нанести визит Долгорукому, с которым вынужденно считался и которому отстегивал определенный процент. Это был визит вежливости, но заодно он хотел убедиться, что слухи о немощи всесильного вора в законе не дезинформация.

Когда Долгорукий прослышал, что Керим собирается приехать к нему, он решил встретить гостя по чину. Вызвав своего начальника боевиков, распорядился:

— Собери побольше людей, пусть приедут со своими стволами, надо пыль пустить в глаза Кериму, да погуще, чтобы у него поджилки затряслись, когда увидит сколько у меня людей под ружьем.

Народ собрался быстро, парни те, недавние спортсмены, плечистые, накачанные, бритые, в дорогих кожанах, и у каждого при себе что-нибудь огнестрельное. Каких только стволов тут не было!

Долгорукий сказал короткое слово, а потом расставил людей по двору и около так, что вроде и нет никого, а стоит свистнуть… Ого, зрелище будет не для слабонервных. Продолжал приготовления уже в доме.

— Я лягу, а ты обхаживай меня. Как больного, — инструктировал он Кармен.

Та за время заточения в четырех стенах похудела, глазищи ее сверкали, в волосах пробилась первая седина. В душе она ненавидела своего любовника. Но порывать с ним не имело смысла. Бизнес ее развалился, она полностью зависела от Долгорукого, от его покровительства. Отвернись он, и ее в два счета сделали бы заурядной проституткой.

— Теперь ты, — продолжал Долгорукий, обращаясь к старшему из боевиков. — Как только я махну из окна рукой, пусть ребята все разом, со своими стволами и покажутся, как в оркестре, и вступают. Понял? Не раньше и не позже.

— Понял, — кивнул тот.

Керим подкатил на своем единственном в городе «Линкольне». Машина эта не рассчитана на российские дороги, но Керим все равно ездил лишь на нем, гонял на всю катушку:

— А, мелочь. Сломается — другой куплю!

«Линкольн» едва вписался в широко раскрытые ворота. Керим вышел, подозрительно огляделся. Из деликатности он взял с собой только водителя и двух охранников, но по дороге его посетила беспокойная мысль: «А что как тот неизвестный не на чеченскую группировку работает, а на Долгорукого? Где доказательства, что нет? Старый хрыч запросто мог позариться на мои бабки. С ним надо держать ухо востро!»

Старший из охраны Долгорукого, по-простецки, деревня деревней, пригласил гостей пройти в дом:

— Милости просим, гости дорогие, всегда рады!

Керим в сопровождении старшего охраны и Кармен шел по вымершему двору, удивляясь, зачем нужен Долгорукому и этот старый дом, и двор с хозяйственными постройками. Снял бы номер в гостинице, и никаких проблем!

Он чувствовал, что начинает терять к Долгорукому уважение. Посмотрел на старшего, на Кармен, покачал головой:

— А что ж сам не вышел встретить? Ноги отнялись?

— То-то и оно, что отнялись, — кивнула на полном серьезе Кармен. — Лежит уже второй месяц, с ложечки, как маленького кормлю.

«Какого, спрашивается, хрена я инвалиду бабки отстегивал?» — мысленно попрекнул себя Керим.

Кармен провела его через несколько комнат в ту, где лежал, притворившись немощным, Долгорукий.

— А, Керим, проходи, — слабо кивнул тот и с трудом приподнял руку. — Давно тебя не видел. Молодцом выглядишь, не то, что я. Видно, рыночные отношения тебе на пользу.

Керим вконец расстроился. Он-то думал, что Долгорукий сила, столько денег ему переплатил, отказался от союза с чеченскими наркодельцами. Как же, узнает Долгорукий, устроит ему большие неприятности. А он вот, лежит полуживой в постели, чуть дышит.

Без приглашения сел, вольготно, закинул ногу за ногу, достал сигарету, демонстративно закурил.

— Не надо бы курить, — сказала ему Кармен.

— A-а, чего там! — сплюнул прямо на пол Керим.

Он шел на конфликт без всяких уловок, без прикрытия, давая Долгорукому понять, что его власть кончилась, что наступают новые времена.

— Я где хочу, там и курю. Мне все можно!

— Хамишь, Керим, — слабым голосом, но с угрожающей интонацией заметил Долгорукий. — Споткнуться можешь, а я поднимать не стану.

— Перестань! Кто мне ножку подставит? Ты теперь не можешь, а на остальных я с большой вышки плевать хотел!

— Не рано ли меня хоронишь? — поинтересовался Долгорукий.

— А вот мы и узнаем. Слыхал про залетного? Так вот он, стервец, ни много ни мало шестьдесят штук у меня увел. Ты когда-то говорил, что любого человека можешь найти. Так найди мне этого сучонка, век тебе буду верен! Слово Керима.

— Слово ты мне уже однажды давал, — налом-нил Долгорукий. — Когда я тебя на рынок пустил. А желающих очень много было.