Папа с прицепом - Алексей Макеев

Голос Ирины Захаровой сыщику понравился. Она говорила по телефону неторопливо, без кокетства и нарочитой боязливости. Когда Крячко предложил ей встретиться в парке в половине шестого вечера, Ирина сразу согласилась. Понятно, что беседовать у себя дома с сотрудником полиции ей было бы неприятно, а идти в его кабинет тем более. Нейтральная территория – это именно то, что нужно женщине, удрученной событиями, в конце рабочего дня. Стасу даже показалось, что Захаровой уже все равно, найдут или нет этого парня.

Он узнал женщину по фотографии. Ирина бесстрастно кивнула в ответ на его приветствие и выжидающе посмотрела ему в глаза. Стас объяснил ей, для чего ему понадобилась эта встреча и что он хотел бы узнать у Захаровой. Они неторопливо шли по скверу, и когда поравнялись с баром, он предложил посидеть там. Небо очень кстати начало хмуриться, вот-вот мог пойти дождь.

– Зачем? Не нужно! – запротестовала Ирина, когда Крячко заказал бутылку сидра.

– Это очень приятный напиток, в нем почти нет алкоголя, а просто так сидеть неуютно. Вы попробуйте!

Они сидели за столиком у окна, потягивая душистый напиток, и смотрели в окно на мокрый асфальт, на бегущих прохожих, у кого не оказалось с собой зонта.

– Понимаете, чтобы найти преступника, – тихо, вполголоса, говорил Стас, – мало знать, где он бывает, с кем дружит, как развлекается. Нужно понять его, зачастую нужно узнать его как брата, как сына, как близкого тебе человека. Нужно хорошо представлять, как он поступит в той или иной ситуации, как ответит, что предпримет. У нас это называется составлением психологического портрета.

– Да, наверное, так и нужно, – чуть пожала плечами Захарова, видимо, углубившись в воспоминания о своем несостоявшемся любовнике. – Я плохо представляю себе вашу работу, но из того, что вы рассказали, я поняла, что это правильно.

Она отвечает, это же хорошо, мысленно улыбнулся Стас. Значит, есть контакт! И старясь не спугнуть собеседницу вопросами, он стал продвигаться в их беседе осторожно, неторопливыми шагами. Все дальше и дальше к своей цели. Пока не стоит ей говорить, что Бочкин сидит у них в изоляторе. Все равно потом опознание проводить.

– Скажите, Ирина, а чем он вас зацепил? Ведь что-то было самое первое, что заставило обратить ваше внимание на этого парня?

– Было, – задумчиво шевельнула бровями Захарова. – Может, вам это покажется смешным, но сначала мне понравилось его имя. Володя. У меня нет и не было ни одного знакомого с таким именем. Странно, но это имя стало редким в наше время. Оно звучит как-то мягко, интеллигентно. Он вообще очень обходительный, уважительный.

– Вы были уверены, что нравитесь ему?

– Да. Была, – вздохнула Ирина и пригубила бокал. – Он был очень искренен, и это подкупало. Вы же понимаете, что я уже немолодая, да и красавицей меня назвать сложно…

– Ну что вы на себя наговариваете, – улыбнулся Стас.

– Не надо, прошу вас! – замотала она головой. – Я устала от пустых комплиментов, от игры. А Володя был настоящим.

– Можно я вам задам один личный вопрос? – попросил Крячко. – Поверьте, это очень важно.

– Задавайте. – Захарова опустила глаза, и ее щеки чуть порозовели. – Вы ведь за этим и позвали меня, чтобы задавать вопросы.

– В протоколах допроса я прочитал, что Володе, по вашей оценке, было около тридцати лет. Мне хотелось бы уточнить, почему вы указали этот возраст. Потому что его назвал вам сам Володя или он выглядел на этот возраст внешне?

– Нет, мне он возраста не называл, – после некоторого раздумья ответила Ирина. – Да это и не было для меня особенно важным. Не знаю, может быть, действительно в нем было что-то взрослое, взрослее, чем он мог казаться внешне. Может, умение понимать женщину.

– Мужественность, сила? – попытался подсказать Крячко.

– Скорее какая-то зрелость. Нет, не физическая, а именно мужская. Эмоциональная, что ли, психологическая. Он был мальчиком и не мальчиком одновременно. Не понимаете?

– Наверное, понимаю, – кивнул Стас и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел в окно. – Но сначала вы в нем мальчика увидели, которого захотелось… согреть, наверное, поделиться своим нерастраченным женским теплом. Так ведь? А потом он оказался более зрелым в отношениях. Да?

– Удивительно, вы слишком хорошо излагаете и мыслите для полицейского, – тихо произнесла Захарова и улыбнулась: – Вам бы работать психологом в центре реабилитации для брошенных жен.

– А что, есть такой центр? – улыбнулся в ответ Стас. – А если серьезно, для нашей профессии знание психологии очень важно. Всегда очень важно понимать личность, которую разыскиваешь, понимать причины, толкнувшие человека на преступление. Преступник стал таким не сразу, не в один момент, он был когда-то другим, что-то в его жизни было такое, что заставило его стать преступником. Или воспитание, или окружающая среда, в которую он попал в детстве или позднее. Причин множество, и у каждого человека такая причина своя, все индивидуально, как и рисунок отпечатков пальцев. Вот вы чувствовали фальшь в отношениях с Володей?

– Не знаю, – после паузы ответила Ирина. – Может, я не думала об этом, а может, интуитивно понимала, что у наших отношений нет будущего. Ну, не будет же он на мне жениться.

– Сколько у вас было… свиданий?

Крячко спросил и удивился, как мужественно отреагировала она на его вопрос. Захарова спокойно смотрела на свой бокал, то ли подсчитывала, то ли вспоминала подробности.

– Пять, наверное. После пятого он и исчез.

– А вы Володю спрашивали, почему у него перевязано правое предплечье?

– Конечно. Он сказал, что обжегся о горячую кастрюлю на кухне.

– Вы перестали ему верить после того, как увидели татуировку? Поняли, что он вас обманывает и просто прячет от вас то, что поможет его опознать?

– Не знаю. Нет, наверное. Я удивилась, но расспросить его не успела, так как уснула. Я так поняла, что он меня усыпил чем-то. Может, клофелином, может, еще чем-то. А когда проснулась, Володи уже не было. Уже никогда не было. Он исчез навсегда.

– Еще нюанс, Ирина. Как вы поняли, что он воспользовался вашей банковской картой? Или это только предположение? Он украл только пять тысяч наличными?

– Сначала я не подумала ничего плохого. Просто хватилась пятитысячной купюры, перерыла кошелек, а денег нет. Мне нужно было в этот день купить… ну, сделать важную покупку. Расстроилась очень, разозлилась, потому что поняла, что это сделал Володя. Больше ведь некому. Мы с ним вместе заходили в отделение банка, где я в банкомате сняла с карты деньги. А еще я испугалась, что он карту мою украл, но нашла ее в другом отделении в кошельке. Он брал и сунул не туда, где я ее всегда хранила. А потом увидела на телефоне смс-сообщение, что совершен вход в мой личный кабинет в онлайн-банке. И смс с паролем для входа.

Разговор с Захаровой Крячко закончил тем, что пригласил ее на процедуру опознания к следователю. Ефимова была готова к 11 часам дня. В отделение доставили Бочкина, нашли двух похожих на него парней в похожей одежде и с похожими прическами. Стас хмурился от нетерпения. Слишком уж большой удачей было бы, если Бочкин и окажется тем самым Володей. Алиби – вещь, конечно, надежная, но его почти всегда можно подстроить. И то, что Бочкин в тот день, когда Володя украл у Захаровой деньги, находился в отделении полиции, можно было объяснить. Мало ли как, но, в принципе, можно.