Негатив. Том II - Павел Корнев

Мало того что лекцию за лекцией конспектировал, так ещё после них сразу на процедуры побежал. Пробыл в резонансе рекордных сорок четыре секунды и под конец начал ощущать знакомый дискомфорт, но лаборант только рукой махнул.

— Привыкнешь!

Ну я и не стал переживать по этому поводу, собрался и рванул в комендатуру. А там наскоро пообедал и успел даже поваляться на койке с методикой формирования автоматического заземления, прежде чем подошло время дежурства.

К контрольно-пропускному пункту я подъехал без пяти минут три, заглушил мотоцикл, пошёл здороваться с сослуживцами из дежурной смены, благо среди них не оказалось Маленского.

— Ну наконец-то, Петя! — обрадовался мне Максим Бондарь. — Я уж думал, нас опять старшина катать будет. Удовольствие ниже среднего, я тебе доложу.

— Зато сегодня без Каринки! — не преминул подколоть его Митя Жёлудь.

Макс лишь плечами пожал.

— А мне-то что? У неё с Михеем любовь. Да и служебные романы… — Он презрительно покривил губы. — Сложно, что ли, подружку на стороне найти? Докажи, Петь!

Такого захода я не ожидал, но не растерялся и кивнул.

— Проще простого. В увольнение скатайтесь на юго-запад, и всё будет.

Тут подошли инструкторы, и началась перекличка. Дальше уселись на мотоцикл и отправились на выезд.

— В центр, — коротко скомандовал старшина Ревень и поднял воротник шинели.

С неба сыпала мелкая морось, да ещё с северо-востока задувал пронизывающий ветерок, и я немало порадовался тому обстоятельству, что сегодня с полным правом заменил пилотку танковым шлемом. На радовался я недолго, очень скоро стало не до того: мы ещё на квартал от комендатуры не удалились, как старшина вдруг дёрнулся и указал направо.

— Поворот! — Он прикрыл глаза, тут же встрепенулся и объявил: — Дальше на третьем перекрёстке налево! Гони!

Ну я и погнал, выжав из мотоциклетного движка едва ли не все заложенные в него лошадиные силы. Затрясло, занесло, но не вылетели с проезжей части, вписались сначала в один поворот, а потом и в следующий. Откуда-то со стороны послышались завывания сирены, и трясшийся на сиденье позади меня Максим спросил:

— Что случилось?

— Инкассаторский броневик с зарплатой взяли, — как-то очень уж спокойно оповестил нас Ревень и вновь погрузился в транс, секунд через пятнадцать вынырнул из него и скомандовал: — Здесь срежем, на перекрёстке налево!

Я последовал этим указаниям, и очень скоро мотоцикл вылетел на широкую улицу, уводившую на заводскую окраину. Движение там было весьма интенсивным, пришлось полностью сосредоточиться на дорожной обстановке.

— Налево! — скомандовал старшина, и я едва успел проскочить перед носом катившего навстречу грузовика. — По сторонам смотрите, налётчики могут этой дорогой уходить!

Но это пусть сослуживцы смотрят — мне не до того. Не хватало ещё сбить кого-нибудь для полного счастья. Очередной поворот привёл к перекрёстку с выкатившимся на тротуар инкассаторским броневиком. Маленькие оконца оказались изнутри забрызганы чем-то красным, и лишь несколько мгновений спустя я сообразил, что это кровь. Ещё на глаза попался лежавший ничком на брусчатке человек в форме военизированной охраны, а чуть поодаль сидел на земле, откинувшись спиной на стену дома, парень в неброском костюме. Ладони он прижимал к животу, на ткани проступило бурое пятно. То ли случайный прохожий, то ли налётчик — так сразу не разберёшь.

И жив ли? Не шевелится и вроде не дышит.

Но на волю случая старшина полагаться не стал, выдернул из держателей ППС, взвёл его и приказал:

— Бондарь прикрывай! Линь, за мной!

Макс дослал патрон и завертел головой по сторонам, а я поспешил за инструктором с пистолетом в руке. И охранник, и неизвестный с пулей в животе оказались мертвы, а задние дверцы броневика стояли распахнутыми настежь: на месте запора зияла оплавленная дыра — явно кто-то поработал плазменным резаком. Кузов был пуст, ну а в кабину мы заглядывать не стали. Там было всё плохо.

— Срезали, называется, — проворчал Ревень, вскинул руку и покрутил ею в воздухе. — Проезжай!

Вывернувший с соседней улочки патрульный внедорожник тут же ускорился и под вой сирены умчался дальше. Как и следующий. Ну а мы остались присматривать за местом преступления.

Из окон соседних домов и подворотен выглядывали зеваки, и, когда прибыла опергруппа, а следом пожаловали представители следственного дивизиона, меня с Максом привлекли к опросу свидетелей. По существу никто ничего сказать не мог, удалось лишь выяснить, что налётчики укатили на грузовике-полуторке минут за пять до нашего прибытия. И ни примет, ни номеров. Немудрено, что по горячим следам задержать преступников не получилось.

В облаве мы участия не принимали, так до поздней ночи и проторчали на перекрёстке под сыпавшейся с неба моросью. В итоге и тренировку пропустил, и не выспался толком.

Вторник пролетел, будто спичка прогорела. Пуф! — и нет его. Разве что на курсах нагоняй от Германа Харитоновича получил. Тот начал расспрашивать об автоматическом заземлении, а я брошюру до конца дочитать не успел, пришлось в этом повиниться. Пообещал исправиться и пообещал на полном серьёзе — эта техника мало чем уступала полноценным энергетическим конструкциям, разве что была несравненно сложнее в освоении, требовала долгих калибровок и наработки специфических рефлексов. Но дело того стоило, поскольку гасились не только неструктурированные выплески сверхсилы и электрические разряды, но и большинство иных энергетических воздействий.

Плохо разве? Да ничуть!

Но, как бы то ни было, вторник пролетел, а вот среда преподнесла сюрприз. Нет, поначалу появление Лии в фойе, где я штудировал методичку с описанием техники автоматического заземления, меня нисколько не удивило. Да и с чего, если ещё накануне встретиться условились?

Но вот после того как я в очередной раз откорректировал работу алхимической печи, Лия вдруг поинтересовалась:

— А ты чем вечером занимаешься?

— В боксёрскую секцию иду, а что?

— Да мы в театр собирались, а у Вити дела неотложные появились, он пойти не сможет. Жалко будет, если билеты пропадут, премьера же. Может, сходишь с кем-нибудь?

Идти мне было не с кем — не Юлию же Сергеевну приглашать! — да, честно говоря, и желания такового не возникло. И Лев, сто к одному, от тренировки ради спектакля отказываться не пожелает. Но расстраивать Лию отказом не хотелось, вот и спросил:

— А чего Ингу не позовёшь?

— Ты будто её не знаешь! — фыркнула барышня и передразнила подружку: — Театр — это буржуазные пережитки, кино — вот прогрессивное искусство!

Я несколько виновато даже улыбнулся и развёл руками.

— Да некого звать просто.

Лия печально вздохнула, как-то очень уж скомканно попрощалась и ушла. А ко мне тут же подкатила парочка вахтёров.