Расщепление. Беда - Фэй Уэлдон

Против обыкновения Квартету Райс было как будто интересно что-то помимо его тела. Что доказывало, как полезно иногда дать им по рукам.

— Где ты живешь? — спросила печальная дамочка.

Он объяснил, что живет в плавучем домике на Темзе в Челси, а «вольво» держит в гараже на Чейн-Уок. Машину ему подарила тетка, когда его вышвырнули из Королевского музыкального колледжа за грубость. Ну и с помощью машины он зарабатывает себе на жизнь, пока прикидывает, какому занятию посвятить себя дальше.

— И давно?

— Я, собственно, не считал, — ошеломленно сказал Рам, — но выходит уже десять лет. А мне казалось, это случилось только-только.

Она сказала, что однажды и ее готовы были принять в Королевский колледж. Но кто угомонился бы, чтобы петь Генделя, когда впереди маячит контракт на запись диска, статус звезды и рок-н-ролл? Уж, конечно, не она. Во всяком случае, тогда. А на чем он играл? Да на чем угодно, сказал он, а стажировался на дирижера. Это произвело на нее впечатление.

— Если бы они выгоняли каждого за манеру поведения, у них ни единого студента не осталось бы, — сказала она сочувственно.

Он признался, что его просто отстранили от занятий на неделю, а он оскорбился, сказал, что больше туда не вернется, и не вернулся.

— Почти доехали, — сказал он, злясь на себя за свою откровенность. — Будем надеяться, вы знаете, что делаете.

Леди Райс надеялась увидеть запустение и услышать стенания, когда «вольво» повернет к дому, но не увидела и не услышала. Парк, сады, цветники, ухоженные, дремали в лучах летнего солнца, на лугах мирно паслись лошади; сама Природа вступила в заговор против нее, чтобы сказать: «Видишь, как мы все прекрасно обходимся без тебя!» Указатели, удачно размещенные и красиво покрашенные, теперь указывали, где искать Райсовские Конюшни, Псарню и Кошачий питомник, а также Аттракционы, Господский Дом, Сады эпохи Реставрации, Лабиринт, магазин «Сувениры», Гончарню, Тематический парк, Выставку и Туалеты. О да, в ее отсутствие они прогрессировали — и очень быстро.

Посетители семьями прогуливались вокруг дома; хорошо воспитанные дети доедали мороженое, прежде чем войти внутрь, и повсюду хватало мусорных урн для оберток и прочего. Над домом потрудились стекольщики: треснувшие тонкие, хрупкие стекла, которые в дни Анджелики сохранялись как раритеты — некоторым было за двести лет, — вандалы заменили юными, толстыми, небьющимися стеклами без единого изъяна. Но в остальном леди Райс не сумела найти никаких просчетов в том, что сотворили с поместьем, — то есть если вам по вкусу подобные новшества. Ей они по вкусу не были, и тем горше показался успех тех, кто ими упивался.

Леди Райс обратилась к женщине, продававшей билеты — новые изменения в штате, — и, заметив, что плата за вход удвоилась, сказала негромко, что она — друг семьи: нельзя ли ей увидеть сэра Эдвина?

Леди Райс ждала. Посетители смотрели на нее с любопытством. Леди Райс заметила, что цена чая со сливками тоже поднялась. Дубовый паркет, который она вручную натирала до глубокого блеска, был покрыт практичной полимерной пленкой, и небольшая табличка даже сообщала: «Полы в Райс-Корте обклеены компанией «Полисерв» — без сомнения, за табличкой скрывалась большая скидка. Антея, должна была она признать, экономила деньги на чем могла и тратила их на что следовало.

Из двери, обитой зеленой бязью и отделявшей жилую часть от апартаментов, открытых для осмотра, вышел не сэр Эдвин, вышла Антея. Она выглядела старше, чем помнилось леди Райс: то ли домашняя жизнь с Эдвином, вторжения миссис Макартур и роль владелицы поместья в сочетании с обязанностями казначея заметно сказались на ней за прошедший год, то ли леди Райс видела ее теперь более ясным взглядом. Лицо Антеи, казавшееся таким привлекательно-обветренным, теперь изрезала сетка тонких морщин, кожу, обтягивавшую скулы, покрывали багровые пятна — следствие, решила леди Райс, алкогольных излишеств.

И да. Антея была беременна. Чуть ниже ее талии круглилось подобие футбольного мяча, хотя держалась она так, будто этот бугор не имел к ней никакого отношения. Леди Райс, не готовая к подобному, повернулась, чтобы убежать, но Антея ухватила ее за руку выше локтя.

— Это ты, так ведь? — сказала Антея. — Что ты затеяла? Тебе тут нечего делать. Я позову охранников. Оставь Эдвина в покое, сучка. Ты ему не нужна. Почему бы тебе просто не уйти? Ты совсем спятила. Только посмотрите на нее! Да будь ты лошадью, я б тебя пристрелила, чтобы ты не мучилась.

Леди Райс увидела себя такой, какой ее должны были видеть другие. Измученное, искаженное лицо, дурацкая одежда, отсутствие внутренней сущности или четкости. Она попыталась вырваться от Антеи, но пальцы той были костлявыми и очень сильными. Антея скакала за гончими — и умела вцепляться в поводья насмерть. Изо рта Антеи ей в лицо било перегаром. Леди Райс перепугалась. И остальные тоже. Они не откликались. Ногти Антеи впивались ей в кожу.

— Охрана! — позвала Антея властно и отрывисто, будто на нее напали.

Леди Райс увидела, что к ним приближается Эдвин, — он погрузнел, выглядел больным — уже не обаятельный мужчина, а просто еще один брюзга-наследник, планомерно себя губящий.

— Эдвин, помоги мне! — вскрикнула она, но он только остановился как вкопанный и уставился на нее. А Антея словно совсем осатанела.

— Свихнутая целка, — съязвила Антея. — Свихнутая целка. Эдвин мне рассказывал, какая ты была целка. Славилась этим. Все способы, кроме нормального. Потаскуха, шлюха, дрянь! Поймай я за таким суку, так пнула бы ее в ребра. Убила бы. А он тебя жалел, дурак! Ты и твоя неперфорированная плева!

— Если уж мы должны поговорить, — сказал Эдвин, — так нельзя ли не на публике?