"Долина смерти". Трагедия 2-й ударной армии - Изольда Иванова

Пишите и мне. С приветом, Соня.

30 июня 1942 г.

Дорогой Миша! Не могу не выразить своей благодарности Вам за внимательное и чуткое отношение ко мне. Вчера и сегодня я с большой радостью получила от Вас два письма и две открытки.

За последний месяц пришлось пережить трудности, но сейчас все кончилось сравнительно благополучно: я вышла, а Бориса — мужа — еще нет, живу надеждой увидеть его, так как он не один.

Домой ничего не пишу, мама очень расстроится, так как такого мужа, как Борис, редко можно найти.

Я жива-здорова. Соня.

8 июля 1942 г.

Дорогой Миша, с большой радостью получила разом все Ваши письма и тут же ответила, это было 2–3 июля 1942 г.

Сегодня решила написать более подробное письмо.

После значительных трудностей, которые вам — ленинградцам, как никому, знакомы, мы с боями вышли из кольца на заранее подготовленные позиции. В этом тяжелом переходе (8-10 км) через болота (на карте они обозначаются непроходимыми), под градом снарядов, мин и пулеметных очередей, я потеряла своего дорогого и самого близкого мне человека — мужа.

Точно судьбу я его не знаю, так как он шел позади и заведовал выносом раненых, но он до сих пор не пришел.

Я с группой своих товарищей вышла 25 июня в 5 утра.

В первые дни я его еще ждала, и сейчас надежда не хочет угасать внутри моего сознания, но, увы, его нет, и нет еще ряда наших товарищей. Тяжело переживать мне это, потерять такого человека, как Борис, — большая утрата не только лично для меня, но и для страны. Такие преданные и честные воины нужны стране; они поведут за собой всех к победе.

Борис был, есть и еще долго будет занимать большое место в моей жизни даже заочно, так как он был мне поистине настоящим и искренним другом в тяжелые и более легкие минуты нашей боевой жизни. Я еще не теряю надежды на его возвращение через любой срок. Трудно согласиться, что на этом прекратится наша дружба, начавшаяся так хорошо, с мечтами и надеждами на лучшее в условиях мирного времени.

Вот, дорогой Миша, в эти дни я получила от Вас поздравление, и мне сейчас очень больно, что моя жизнь складывается так неудачно.

На работе у меня все благополучно. К 8 Марта меня представили к правительственной награде, но дело не дошло до соответствующих органов.

Сейчас у меня сильные отеки всего туловища, лица и конечностей, резкое малокровие. Завтра направляюсь в госпиталь на лечение.

Мы сейчас находимся на отдыхе в лесу, кормят нас прекрасно, дают даже шоколад, сгущенное молоко, конфеты, печенье, не говоря о мясе, сельди и пр.

Все было б хорошо, если бы со мной был Борис.

Его родителям пока ничего не пишу, так как не представляю, как они переживут это горе: он единственный сын, остальные сестры. Маме тоже не пишу, не хочу расстраивать. С Любой поделилась так же, как и с Вами.

Пишите мне по обратному адресу, письма мне будут пересылать.

Новый адрес сообщу.

Пишите чаще и подробнее о своей жизни. Поздравляю Вас с представлением к наркомовской награде, я уверена, что Вы ее честно заслужили.

С приветом, Соня.

21 июля 1942 г.

Дорогой Миша! Как видите, я стала довольно частым корреспондентом. В последнем письме, которое я Вам писала из госпиталя, я посвятила Вас в ту неудачу, которая постигла меня.

В общем горе, которое переживает наша Родина, личное горе делается маленьким, но глубоким и сильным для меня. Я все же наивно верю в чудо, надеясь на его случайное появление, делая для себя всякие благоприятные предположения.

Борис был и есть для меня большой друг, искренний и честный товарищ, облегчавший тяжелые дни нашего существования в окружении вблизи Мясного Бора, прекрасный муж.

Из госпиталя меня направили в санаторий для подкрепления здоровья, где я сейчас и нахожусь. Здоровье мое значительно улучшилось, я даже немного начинаю поправляться. Теперь я особенно сочувствую ленинградцам, голодавшим всю зиму, в некоторой мере я испытывала то же в течение двух месяцев и сделалась похожей на тень.

Но сейчас все осталось позади. Я прекрасно питаюсь и отдыхаю, но отсутствие Бориса меня сильно терзает. Ночами я начинаю представлять варианты отрицательного характера, и мне становится страшно.

Себе домой я написала, так как мама начала волноваться, почему он не пишет, а мне надоело в письмах врать о его «благополучии» и писать «привет от Бориса».

Родителям Бориса я не решаюсь нанести невероятный удар, который его старая мать может и не перенести.

Из дому мама пишет, что Зорька носит кепку и собирается идти на войну бить фашистов. Как Ваша жизнь, что нового и хорошего? Я скоро выпишусь и буду, видимо, работать в госпитале, тогда и сообщу номер своей новой ППС. Ну, а пока будьте здоровы, пишите на адрес санатория, мне письма перешлют.

Соня.

Адрес санатория:

с. Парахино Окуловского района Ленинградской области, п/я № 15, вр. Аптова С. С.

С. С. Аптова,

бывш. военврач 59-й осбр

26 октября наша дивизия была переброшена из Ленинграда через Ладожское озеро под Тихвин в район Ситомли, где вела наступательные и оборонительные бои с немецкими захватчиками. 7 ноября противник прорывает нашу оборону и 8 ноября занимает Тихвин. Мы перешли к обороне, но оборона наша была активной. По нескольку раз в день мы атаковали позиции противника, не давая ему покоя, и в ночь с 8 на 9 декабря 1941 г. мы штурмом овладели Тихвином. Наш 546-й сп ворвался в город одним из первых.

После освобождения Тихвина мы с боями днем и ночью преследовали немцев, не давая им закрепиться. И так было до Волхова. Причем все это происходило в тяжелейших зимних условиях, по бездорожью, в сильные морозы.

На марше очень трудно было двигаться в ночное время — без сна, по заснеженной дороге. Красноармейцы, да и офицеры, просто спали на ходу. Идет человек в постоянной дремоте и ноги спотыкаются. Иногда кое-кто в глубокой дремоте, отклоняется от колонны в сторону и падает в снег, но тут же вскакивает и возвращается встрой.

В январе 1942 г. в районе Мясного Бора 2-я ударная сделала прорыв во вражеской обороне на небольшом участке. В этот прорыв был введен 13-й кк генерала Гусева. В эту же брешь готовилась войти и наша 191-я сд. Мы сосредоточились в лесу. Мороз доходил до 42 градусов. Пришлось развести костры. Вражеская авиация нас обнаружила и начала бомбить. Самолеты пикировали с включенными сиренами, которые издавали страшный вой. Но мы уже успели рассредоточиться и вырыть землянки, поэтому жертв было мало.

Проход был очень узкий, и по нему в дневное время пройти было трудно. Он простреливался всеми видами оружия. Мы его проходили ночью, тылы сразу за нами пройти не смогли, остались на месте. Доставка боеприпасов и продуктов питания производилась только по этому «коридору» на плечах бойцов.