Му-му. Бездна Кавказа - Андрей Воронин

— Что ж ты делаешь-то, сволочь? — сквозь зубы процедил Михаил.

Словно в ответ, микроавтобус резко увеличил скорость, вырвался вперед и сразу же вильнул вправо. Его задние фонари вспыхнули сквозь слой грязи рубиновыми огнями, и Михаил, которому просто некуда было свернуть, ударил по тормозам.

Машина встала, как вкопанная, и сразу же заглохла, поскольку Шахов забыл выжать сцепление. Белый грузовой «форд» косо замер впереди, перегородив ряд, из его выхлопной трубы толчками выбивался белый дымок, тормозные огни продолжали гореть. Мимо, рявкая сигналами, проносились машины, в воздухе грязным туманом висела тончайшая взвесь из выхлопных газов, капелек воды и частиц песка и соли.

— Отлично, — произнес Михаил, которому в данный момент был буквально до зарезу нужен козел отпущения.

Он вынул из наплечной кобуры пистолет, снял его с предохранителя и положил в карман пальто, а потом толкнул дверь и выбрался из машины. В уши ударил похожий на шум водопада оглушительный гул оживленного шоссе, ноздри втянули сырой воздух с запахом выхлопных газов. Захлопнув дверь машины, Михаил неторопливо двинулся вперед. А когда из кабины микроавтобуса начал задом наперед выбираться водитель в оранжевом рабочем комбинезоне с белыми вставками, Шахов опустил руку в карман, где лежал пистолет, и ускорил шаг.

* * *

Помощник пресс-атташе посольства Соединенных Штатов Америки в России Ричард Джексон сидел в своем кабинете и читал свежие газеты — вернее, делал вид, что читает, в то время как мысли его в данный момент бродили где-то очень далеко. Иногда друзья в шутку называли Ричарда «Стонуолл Джексон», то есть Джексон Каменная Стена, по прозвищу генерала Джексона, прославившегося во время войны между Севером и Югом. Прозвище это намекало на твердость характера и было не таким уж шутливым, как могло показаться человеку, не имевшему чести водить с Джексоном близкое знакомство. Он действительно умел быть твердым, но это не мешало ему оставаться человеком незлобивым, общительным и дружелюбным. Словом, помощник пресс-атташе Ричард Джексон как нельзя лучше подходил под классическое определение «хорошего парня», и то, что происходило в последние два дня, ему активно не нравилось.

Сегодня с утра мистер Джексон отпустил свою секретаршу, переключил все звонки на себя, включил автоответчик и заперся в кабинете. Его босс укатил на открытие очередной выставки — какой именно, он запомнить не потрудился, поскольку в случае нужды мог без труда это узнать, просто заглянув в свой органайзер. Отправляясь туда, господин пресс-атташе по-отечески потрепал Джексона по плечу и велел оборонять крепость до его возвращения. Зная любовь босса к такого рода мероприятиям, оканчивавшимся, как правило, по-русски обильным банкетом, Джексон не без оснований предполагал, что сегодня его уже не увидит и что «оборона крепости» будет держаться на нем одном до завтрашнего утра. В некотором роде это было ему на руку: являясь настоящим «хорошим парнем», Ричард Джексон не любил ловчить и изворачиваться, хотя и владел этим искусством в совершенстве.

Усилием воли отогнав тревожные мысли, Джексон попытался сосредоточиться на газетах, внимательное изучение которых входило в круг его должностных обязанностей, но вскоре, зевнув в кулак, с раздражением отшвырнул их от себя. В прессе опять не было ничего интересного — сплошной финансовый кризис пополам с постепенно затихающими отголосками российско-украинского газового скандала. Обсуждалась также тема скорого приезда в Россию Рауля Кастро, причем выглядело все так, словно кубинский лидер вознамерился пересечь океан только затем, чтобы отведать шашлыков в Завидовской резиденции российского президента.

В принципе, хорошему парню Джексону было глубоко начхать на то, с какой целью приезжает в Москву дряхлый кубинский геронтократ. Маразматическая тирания этого их Острова Свободы все равно дышит на ладан, и на нее можно больше не обращать внимания. Главное, что Кастро едет сюда не для переговоров о новой попытке размещения на Кубе русских ракет, а остальное — чепуха, пускание пыли в глаза. Гораздо хуже было другое. Упоминание о резиденции в Завидово снова вызвало в памяти видеозапись, оказавшуюся в распоряжении этого раскапывателя помоек… как бишь его — Алехина? Да, Алехина. В плане, который представившийся полковником грузинской госбезопасности человек называл «Укус змеи», упоминалась именно эта резиденция, на территории которой якобы должно было состояться покушение.

Данная видеозапись, по мнению Ричарда Джексона, и не его одного, представляла собой грубую провокацию российских спецслужб. Наилучшим подтверждением этому служил тот факт, что русские до сих пор не обратились с соответствующими запросами ни в МИД Грузии, ни в посольство США. Запись наверняка была сделана в каком-то изоляторе временного содержания представителями ФСБ или погранвойск и носила сугубо служебный характер. Это означало, что в Кремле о готовящемся покушении должны знать, а подобное знание предполагает вполне однозначную реакцию. Если покушение действительно планируется, то запись — это не просто улика, а отличный инструмент воздействия на политических оппонентов — ту же Грузию и даже Соединенные Штаты.

Тем не менее, обнародование записи недопустимо. Конечно, эффект от показа фальшивки в какой-нибудь телевизионной программе будет не тот, что от просмотра подлинного интервью пойманного с поличным грузинского полковника в узком кругу министров иностранных дел трех государств, но шума она наделает много. Недоказанное обвинение — все равно обвинение, это знает любой грамотный специалист в области пиара. А на репутации Белого дома, не говоря уже о Тбилиси, и без того хватает неопрятных пятен…

На столе опять зазвонил телефон. Звонили из города; Джексон взглянул на табло автоматического определителя номера, вздохнул, поморщился и включил на автоответчике громкую связь.

— Алло, Дик? — послышался из динамика взволнованный мужской голос. — Дик, это Алехин. Помните меня?

Мистер Джексон снова поморщился, слегка покоробленный этим панибратским обращением. Какой он ему Дик, этому болтуну?

— Дик, умоляю, возьмите трубку! — взывал в тишине кабинета голос популярного телеведущего Валерия Алехина. — Послушайте, я не понимаю, что происходит. Мне казалось, мы с вами обо всем договорились, а теперь вокруг творится что-то странное. За мной по пятам день и ночь таскаются какие-то подозрительные типы, кто-то звонит мне по телефону и дышит в трубку…

Мистер Джексон протянул руку, не глядя, взял со стола одну из лежавших там газет и закрылся ею. Газета оказалась свежим номером «Аргументов и фактов». Помощник пресс-атташе смотрел на отпечатанные типографским способом строчки и набранные крупным шрифтом заголовки, но не мог ничего прочесть, словно перед ним была не газета, а кирпичная стена. «Я хороший парень, — мысленно повторял он, как заклинание. — Я хороший парень и действую на благо своей страны».

— Дик, если вы имеете к этому отношение, вам лучше бросить эти штучки, — продолжал тараторить Алехин. — Отзовите своих людей, это в ваших же интересах! Учтите, я отдал копию записи надежному человеку, и, если со мной что-нибудь случится, она немедленно выйдет в эфир. Немедленно, слышите?