Влюбиться в жертву - Татьяна Алюшина

– А почему твои родители за городом живут?

– Мама себя в Москве плохо чувствовала, как только отец вышел на пенсию, они на дачу перебрались. Дом просторный, два этажа, каменный, коммуникации все подведены, воздух просто лечебный. Маме там сразу лучше стало. Им там нравится.

– А кто-о они у тебя, ну, по профессии?

– Врачи. Отец хирург, кстати, был довольно известным, в Склифосовского работал, а мама педиатр.

– А тебя отпустят с рабо-оты?

– Отпустят! – пообещал Артем. – Ну что, успокоилась?

– По-очти.

Девушка повздыхала, повсхлипывала, помолчала и сказала детским, обиженным тоном:

– Я тебя люблю!

– Я знаю, – ответил Беркутов, целуя ее в висок и в лоб.

– Откуда? – обиделась Тина.

– Потому что я тоже тебя люблю! – ответил Артем, прижал к себе покрепче, поцеловал еще раз в висок и приказал: – Спи!

Она всхлипнула еще несколько раз, вздохнула и затихла у него на плече. Почти уснув, девушка неожиданно невнятно спросила:

– А гамак у вас там есть?

– Есть, – усмехнулся Артем.

– Хорошо, – прошептала она и уснула.

Понятное дело, утром они никуда не уехали. Артем ушел рано на работу, и закрутилось – протоколы, допросы, экспертиза и так далее.

На дачу собрались только поздно вечером, и не одни, а большой дружной компанией.

Тина проспала весь день.

Она не слышала, как уходил Артем на работу, как несколько раз трезвонил телефон, как по очереди приезжали проверить, все ли в порядке, сначала сам Беркутов, потом Ритка, а за ней Григорий. Она спала, когда уже поздним вечером вернулся Артем, а за ним подтянулась вся команда – Гриша, Рита с Денисом, Лидуся и Леша Скрябин. У Горбунка сегодня выпало дежурство, и он ныл и стенал по телефону, что остался в одиночестве.

Она не слышала, как все спорили, ехать сегодня или завтра утром.

Ритка шумела, возмущаясь:

– Что тут ехать до Ильинского, я вас умоляю! К тому же я шашлыка целое ведро замариновала!

Все прения прекратил Артем.

– Мы едем сейчас! – объявил он. – Я обещал Тине, да и мои уже ждут, я позвонил днем и предупредил, что приедем. Отец сразу баню затеял!

– Ура! – прокричал Денис.

– Тише! – прошипели на него все взрослые разом.

Организм Тины странным, непостижимым образом восстанавливал себя сам, без лекарств и препаратов, просто полностью и напрочь выключив ее из действительности.

Рита собрала вещи подруги для дачи и привезла с собой. Артем закутал так и не проснувшуюся Тину в плед и отнес в машину. Он не сел за руль, а, уложив девушку себе на колени, держал всю дорогу. И вот таким образом, со спящей Тиной на руках, он и приехал на дачу.

Дом встречал их радостно. Везде горел свет, пахло хвоей и дымком от мангала, в котором Константин Иванович, отец Артема, уже подготавливал угли.

– Что это ты несешь, сынок? – спросила Вера Николаевна, когда Беркутов вышел из машины, неся на руках еще не проснувшуюся девушку.

Артем перегнулся через Тину и чмокнул мать.

– Это, мама, самая большая ценность нашей семьи!

– И какая в нашей семье самая большая ценность? – спросил отец, приобняв и похлопав Артема по плечу.

– Это моя будущая жена, а следовательно, ваша невестка!

– Действительно, – рассмеялась Вера Николаевна, – это очень большая ценность, тем более мы ее так долго ждали!

Проснувшись, Тина не могла сообразить, где она находится – комната была незнакомой, кровать, в которой она лежала, тоже.

«Не будем полагаться на случай – пойдем простым, логическим путем!» – подбодрила себя девушка цитатой из фильма.

Тина сладко, с удовольствием потянулась – она выспалась и чувствовала себя замечательно. Скинув плед, которым была кем-то заботливо укрыта, она встала с постели.

Из комнаты вышла в коридор, в конце которого обнаружилась лестница, ведущая на первый этаж дома.

– Значит, это дом! – констатировала Тина свое очевидное открытие, уже догадываясь, где все-таки оказалась.

Она спустилась по лестнице и попала в большую прихожую. Несколько дверей, ведущих, видимо, в комнаты, были закрыты, и Тина прошла через прихожую на веранду, тянущуюся вдоль всего фасада дома.

Откуда-то сбоку доносились голоса, и девушка направилась в ту сторону, ориентируясь на звук.

Было очень темно и, если бы не свет, светивший из окна, и лампочка над входом, то тьма стояла бы кромешная. Тина завернула за угол дома и увидела открытую, ярко освещенную террасу под крышей, где за большим деревянным столом собралась компания.

Воздух был наполнен запахами хвои, сосновой смолой, немного дымом прелых листьев. Тина остановилась, сделала несколько глубоких вдохов, с удовольствием втягивая в себя сладкий воздух.

Она посмотрела на людей, сидящих за столом, и на какое-то мгновение на нее снизошло такое спокойствие, радость простого бытия и чувство полного, какого-то правильного счастья, что из глаз непроизвольно потекли слезы восторга.

Момент прошел, оставляя легкую грусть в душе своей мимолетностью. Тина вытерла слезы, улыбнулась и пошла к людям.

– Тина-а!! – нестройным хором приветствовали ее.

Артем как-то сразу оказался рядом, быстро поцеловал и обнял, прижав к себе.

– Ну, ты как? – спросил он, внимательно разглядывая девушку.

– Замечательно! Только очень голодная! – отрапортовала она и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

– Сейчас мы это исправим! Мама, отец, знакомьтесь – это наша Тина!

Родители Артема, не чувствуя никакой неловкости, как будто делали это сотни раз, по очереди обняли и расцеловали ее, представились, спросили про самочувствие.

– И я хочу! – прокричал Денис, протискиваясь к Тине. Растолкав взрослых, обнял ее двумя руками. – Так уж и быть, дай я тебя поцелую!

– Ну, поцелуй! – смеялась она.

После шумных приветствий, объятий, поцелуев, вопросов о самочувствии, восклицаний по поводу продолжительности сна Тины все наконец успокоились и расселись по местам. Они ели вкуснейший шашлык, немного выпивали, смеялись, рассказывали анекдоты и забавные случаи из жизни. Леша Скрябин с удовольствием и большим артистизмом живописал различные казусы, в которые попадал с постоянной регулярностью Горбунок, вызывая взрывы дружного хохота.

И вдруг в разгар этого веселья Денис задал вопрос:

– А как вы все оказались у Тины дома в самый нужный момент?

Все посмотрели на Артема, по общему умолчанию признавая в нем самого главного.