От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен

График 6.7. Последствия коллективизации, войны и демографического перехода для населения Советского Союза

Примечание: на графике показано, как происходил бы рост советского населения в отсутствии коллективизации, Второй мировой войны и быстрого демографического перехода в сталинский период. Снижение рождаемости имело гораздо большее значение для объяснения причин отсутствия демографического взрыва, чем возросшая смертность в годы коллективизации или Второй мировой войны.

Рождаемость в Южной Азии характеризуется двумя факторами, противоположными ситуации в России. Наибольшее отличие состоит в том, что высокая рождаемость 1920-х гг. сохранялась и на протяжении 1980-х. Используя приближенное сравнение, экстраполируем динамику рождаемости в Индии как продолжение показателей 1920-1970-х гг., после которых рождаемость падает, аналогично ситуации в СССР после 1928 г. (Для большего соответствия индийскому кейсу все повозрастные показатели смертности в данной модели увеличены на 25 %, чтобы компенсировать разрыв между общими показателями смертности в Индии и в позднем СССР.) Результаты противопоставления представлены на графике 6.7, где они сравниваются с динамикой населения, которая имела бы место в отсутствии избыточной смертности и недостаточной рождаемости, связанных со сталинизмом и Второй мировой войной. Если бы демографический переход не произошел, население СССР в 1989 г. составило бы 1,1 млрд человек. Отсроченный демографический переход (в сочетании с более высокой смертностью), как в Индии, привел бы к показателю в 825 млн населения в 1989 г. Оба смоделированных значения значительно выше, чем прогноз численности населения в 394 млн и реальная численность 288 млн человек. Хотя выбор из сценариев с высокой рождаемостью сделать нелегко, проведенное моделирование отчетливо указывает на то, что спад рождаемости стал более значимым фактором по сравнению со сталинизмом и Второй мировой войной, создавшим препятствие демографическому взрыву в СССР по модели, характерной для стран третьего мира.

Демографический переход

Демографический переход в СССР представлял высокую важность и произошел необычайно быстро. Он продолжался всего одно поколение (с середины 1920-х до середины 1950-х гг.), но за это время количество детей у женщины снизилось с почти семи до трех человек. По скорости этот переход сравним лишь с восточноазиатским. Так, в Китае суммарный показатель рождаемости упал с 5,9 в 1960–1965 гг. до 2,4 в 1985–1989 гг.; схожую ситуацию можно было наблюдать также в Северной и Южной Кореях (Реле и Алам. 1993, 20).

Первый фундаментальный анализ рождаемости в СССР опубликовали в своей книге «Фертильность населения России» (1979) Энсли Коуле, Барбара Андерсон и Эрна Харм. Это исследование — часть проекта «Рождаемость в Европе», целью которого было на основе единых критериев оценить спад рождаемости в Европе и проверить гипотезу о том, что его причиной послужило развитие экономики. Неожиданным оказалось, что снижение рождаемости происходило вне зависимости от модернизации. Хотя традиционно именно образованные горожане первыми стали создавать семьи с меньшим количеством детей, этот процесс в ряде случаев начинался еще раньше в очень бедных странах. Следовательно, корреляция между началом падения рождаемости и экономическим развитием весьма мала. Более того, тренд на маленькие семьи быстро распространился из городов на сельскую местность, где он не имел какой-либо привязки к образованию или росту экономики.

Труд Коуле, Андерсон и Харм, посвященный рождаемости в СССР, основывался на данных переписей населения 1897, 1926, 1939, 1959 и 1970 г. Они провели весьма ценную работу по измерению падения рождаемости и его анализу через изменение числа вступающих в брак женщин, среднего возраста при вступлении в брак, а также числа детей на семью. Значительное внимание авторы уделили сравнению развития городской и сельской местности. На основе данных срезов из переписей были проведены различные корреляции (например, соотношение между количеством новорожденных детей замужних женщин и социальными показателями, такими как грамотность), однако они дали лишь поверхностные результаты. Авторы обнаружили лишь несущественные доказательства того, что образование и экономическое развитие снизили рождаемость. Напротив, Коуле, Андерсон и Харм обращают внимание читателя на независимое распространение западных идей, положительно трактовавших низкую рождаемость, и сохранение незападных культурных ценностей, поддерживавших большие семьи. В этом отношении исследователей особенно поразило сохранение высокой рождаемости среди неевропейских национальных групп СССР, несмотря на влияние образования и экономического развития.

В 1980-х гг. рождаемость в СССР изучали на основе данных переписей после Второй мировой войны. Так, Кунянский (1983) и Берлинер (1983; 1989) составили модель рождаемости и участия в рабочей силе в рамках концепции человеческого капитала: решение о рождении ребенка анализировалось по аналогии с принятием решения о выборе места работы или покупке того или иного товара под влиянием определенного набора переменных. Кунянский (1983) заложил в основу модели данные переписи 1970 г. областного уровня и обнаружил, что увеличение количества мужчин, получивших образование, повышало рождаемость, в то время как увеличение количества образованных женщин несколько ее снижало. Берлинер (1983; 1989) также использовал данные этой переписи для моделирования рождаемости и участия в рабочей силе. Полученные им результаты были более противоречивыми, однако в 1989 г. он обнаружил некоторые факты в пользу того, что получение женщинами высшего образования снижало уровень рождаемости. Оба ученых были удивлены столь несущественным влиянием фактора женского образования.

Джонс и Групп (1987) также провели исследование рождаемости в СССР путем анализа послевоенных переписей населения, однако, в отличие от Коуле, Андерсона и Харм, они твердо придерживались той точки зрения, что модернизация привела к падению рождаемости, и привнесли в эту теорию аспект феминизма. По их мнению, в России XIX в. и в Центральной Азии конца XX в. рождаемость была высокой благодаря доминированию патриархального типа семьи, где решения принимает мужчина, стоящий во главе ее. Такой глава семьи выражает желание иметь детей, поскольку они внесут вклад в семейное дело и повысят его престиж. Когда в 1970-е гг. советские демографы задали женщинам из традиционных семей, родившимся в XIX в., вопрос, сколько они хотели бы иметь детей, обычными были ответы «чем больше, тем лучше» или «сколько Бог пошлет» (Джонс и Групп. 1987, 36–37). С появлением возможности получить образование этот подход изменился: образование не только позволило женщинам больше зарабатывать вне дома, но и укрепило их переговорную позицию в семье. Как следствие, произошел спад рождаемости.

Демографический переход в СССР был быстрым, но был ли он быстрее аналогичных переходов в развивающихся странах, принимая во внимание скорость модернизации? На этот вопрос можно ответить, обратившись к международному исследованию, проведенному Полом Шульцем (1997)[84]. Его результаты поражают. Демографический переход в СССР ученый объясняет теми же факторами, что способствовали спаду рождаемости в странах третьего мира, а его темпы — скоростью развития советской экономики и общества.