Непреклонные - Инна Тронина

Всё время, пока мы ехали, я ни о чём не думала и не слушала разговоров остальных своих попутчиков. Мысли мои уже были в Петербурге, в Лахте, где ждал моего звонка Андрей Озирский. Мы с шефом договорились о том, что свяжусь с ним сразу же, как только узнаю адрес фактического проживания Швоева. И тогда уже Андрей примет меры для организации наблюдения за объектом. Фотографию Швоева я послала ему по факсу, дала более-менее точное описание. Теперь нужно было только сказать, где именно в данный момент находится убийца Натальи Лазаревны.

Я постоянно помнила, что в Петербурге на два часа меньше, чем здесь, и потому там ещё день, пусть зимний и короткий. Работа агентства в самом разгаре, все сотрудники на местах — в любом случае люди под рукой у шефа окажутся.

Мы прибыли в отделение милиции неожиданно быстро, и я даже не успела сразу включиться в работу. Жамнов остановил «Шевроле» рядом с «девяткой» Лебедева, и я вылезла наружу одновременно с Кайканом. Самым последним, будто бы сразу огрузнев и ослабев, выбрался Анатолий Максимович, и в его голубых глазах я увидела одну только тоску. Похоже, бравый полковник непостижимым образом смирился со своей участью и мечтал только о том, чтобы дело поскорее хоть как-то разрешилось.

На меня Лебедев не обратил вообще никакого внимания. Я стояла рядом с ним всё то время, что Геннадий Кайкан разговаривал с дежурным майором, сидящим за барьером. Потом он же вёл нас полутёмным коридором в свободный кабинет. Когда мы вошли в стылое прокуренное помещение. Кайкан включил свет, снял дублёнку, шарф и ушанку, жестом пригласил Лебедева сделать то же самое. Я не испытывала ни малейшего желания раздеваться, и потому скромно притулилась в уголке, даже не скинув капюшон.

— Я могу позвонить жене? — то и дело покашливая, спросил Лебедев.

Он, как и все убеждённые партийцы, благоговел перед органами и даже мысли не допускал о том, что можно качать права и требовать адвоката.

— Немного погодя.

Геннадий прекрасно понимал, что сначала я должна сообщить Озирскому адрес Швоева, а уже потом Лебедев сможет сказать супруге, что находится в милиции.

Неизвестно, какие у них там отношения с зятем, но ради семейного счастья дочери Евгении она может предупредить Швоева об опасности. Даже если Тамара Ефимовна ничего не знает об убийстве, она всё равно сообщит о факте задержания полковника, а уж Швоев-то всё поймёт.

— Думаю, Анатолий Максимович, что полчасика здесь роли не сыграют. Видите, я не доставил вас в прокуратуру и согласился заменить официальный допрос простой беседой. Исключительно из уважения к вам, к вашим заслугам. Я не хочу, чтобы сегодняшнее происшествие обсуждали ваши соседи и знакомые. Для того вас и перехватили по дороге, а не привезли из дома. Я думаю, что мы с вами найдёт общий язык. Служивые люди всегда поймут друг друга. Сразу скажу, что лично к вам у меня претензий нет. Речь пойдёт о вашем зяте, Александре Викторовиче Швоеве. Расскажите о нём, Анатолий Максимович. Особенно меня интересует, когда вы виделись в последний раз. Только не волнуйтесь, не старайтесь выгородить его или в выгодном для него свете изложить факты. Будьте искренни со мной, и я постараюсь вам помочь. Дело настолько серьёзно, что нужно отнестись к нему очень ответственно.

— О Сашке рассказать? = удивился Лебедев.

Он капитально уселся на стуле, дородный и солидный в своём толстенном свитере, связанном из домашней пряжи. Видимо, он до сих пор не мог сообразить, чего добивается Кайкан.

— Это нормальный парень, правильный. Я доволен тем, что Женька именно такого мужа себе нашла. Не попрыгунчика, не алкаша…

— Женька — ваша дочь?

Капитан оторвал ручку от листа бумаги, на котором записывал показания Лебедева, хлопнул густыми жёсткими ресницами и нахмурил свои изумительные брови.

— Да, Евгения. Вышла за него восемь лет назад, переехала в Питер. Через год у них Ромка родился. Сашка сына просто обожает. За ним семья, как за каменной стеной. Правда, после ранения и контузии характер у зятя изменился, как это обычно бывает. Он же Чечню два раза прошёл и сломался. Повидал там такого, что и в жутком сне не приснится. Потерял многих товарищей, в том числе и лучшего друга. Тот сгорел живьём в вертолёте, а зять чудом сумел выскочить, за секунду до взрыва. Сашка потом его тело в цинке домой вёз, с матерью говорил. А она вскоре с ума сошла от горя. Одно время Сашка запил, но Женька его остановила. Сама с ним бегала по врачам, в Бехтеревке он лежал. Теперь работает в фирме по изготовлению металлических дверей и решёток. Начинал сварщиком, а теперь уже имеет бригаду под началом. Заколачивает прилично, машину недавно купил…

— Машину? — перебил Кайкан. — Какой марки?

— «Деу-Нексия», — удивлённо ответил Лебедев.

Его поражала реакция оперативника на рассказ — ведь Геннадий почему-то заинтересовался именно «тачкой», а на важные, по мнению полковника, факты не обратил внимания.

— Когда он купил машину? — продолжал задавать странные вопросы Кайкан. Лампа дневного света потрескивала наверху и, как я заметила, очень раздражала ничего не понимающего Лебедева.

— Да полгода назад уже. А если здесь гостил, на моей ездил. Вот на этой, что вас сейчас привезла.

Полковник, хоть и по понятной причине нервничал, в целом держался спокойно. Я поняла, что он даже не подозревает о том, в какое дерьмо вляпался его зять.

— Сашка — заядлый водила, и батя у него шофёром был. Это у них в крови, у Швоевых. Сват умер два года назад, когда Сашка второй раз был в Чечне. Узнал о тяжёлом ранении и психанул. Да и перед тем болел долго…

— Значит, с зятем вы в нормальных отношениях? И дочка в замужестве счастлива?

Гена что-то рисовал шариковой ручкой на листке, а я жадно слушала их разговор, мысленно поторапливая капитана. Но понимала, что настырность тут ни к чему — скорее всего, Лебедев ничего скрывать и не станет.

— Александр бывал с вами откровенен?

— Ну, как вам сказать… Конечно, за рюмашкой по душам мы говорили.

Лебедеву очень хотелось спросить, что всё-таки произошло, но он отлично знал, что в отделении вопросы задаёт милиционер.

— Ведь с Сашкой иной раз опасно было спорить. Он на учёте по дурному делу состоит. Не совсем в себе он, конечно. На службе как-то держится, боится хороший заработок потерять. А дома всё время на уколах. Женька специально курсы медсестёр окончила. Чуть Сашка заблажит, она уже несётся со шприцем. Приходилось и в клинике лежать, и в санаторий ездить. Ему ребята, с которыми вместе воевал, путёвки доставали за счёт какого-то благотворительного фонда. Один раз Сашка в милицию попал, когда избил старого бомжа. Тот мочился в подворотне около их дома на Кирочной, в Питере. И по мелочи стычки бывали. У Сашки ведь как? Одни воевали, а другие в это время гамбургеры и биг-маки пивом запивали. Убить готов был тех, кого шкурами продажными считал. Тех, для которых Родины нет. Помню, я его из отделения и забирал…

— Они на Кирочной живут? — между прочим, поинтересовался Кайкан.