Дверной проем для бабочки - Владимир Гржонко

— Только что, — говорил невидимый диктор, — полиция задержала давно находящегося на подозрении у ФБР Винсенто Монтелли. По непроверенным данным, это один из самых могущественных донов нью-йоркского гангстерского клана, деятельность которого окружена тайной, необычной даже для мафиозных семей. Арест оказался возможным благодаря… — тут диктор сбился со своего размеренного тона, сделал неподготовленную паузу и, изумленно хмыкнув, торопливо продолжил. — Полиция задержала семидесятипятилетнего Монтелли при попытке… при попытке изнасилования на ступенях собора неизвестной бездомной женщины пятидесяти четырёх лет!.. По словам очевидцев, пострадавшую спасло только вмешательство двух офицеров полиции. Никаких объяснений происшедшему представители властей пока не дали…

Губы мистера Монтелли беззвучно шевелились. Билли вроде бы разобрал слово «ключ»… а может быть, «сука». Но тут старика повернули спиной, блеснули наручники, потом камера ушла в сторону, мелькнул кусок знакомой лестницы, и репортаж прервался. Билли показалось, что в толпе он заметил окаменевшее лицо Харона… На экране уже прицеливался собранный бейсбольный питчер, бодрый спортивный голос комментировал готовящийся бросок, а Билли всё не отводил от телевизора смягчившегося непонимающего взгляда. Потом на его плечо опустилась рука, и он сообразил, что рядом, легко прижимаясь грудью к его локтю, стоит Изабелла.

— Слышишь, Билли, — интимно прошептала она, — а ты ещё лучше сделал, чем я предлагала. Так ему, козлу, и надо! Это гениально придумано — вернуть ему его прибор! Только вот…

Билли смотрел на её близкие губы с прилипшими миндальными чешуйками, и ему вдруг сделалось не по себе. Эта женщина — его единственная женщина! — груди, ноги, всё тело которой он когда-то ощущал на расстоянии, как запах из открытого флакона… «Железка», если её отыскать, наверняка сохранила ночные следы его ногтей. Из ящика с изображением насекомого на крышке вынырнула какая-то другая Изабелла… И тут же мысль вернулась к арестованному старику. Что если он, Билли, перепутал и вернул ему то, что отнял у мексиканца?.. Эта новая мысль, как акулий плавник, вспорола мозг. Неужели он действительно сотворил такое?! Билли резко оторвал от себя льнущую Изабеллу и подошел к столику. Мексиканец неожиданно оживился и, взглянув на Билли, заговорщицки улыбнулся.

— Я от испуга и не такое мог бы изобразить, — он покосился на тётушку Эллен и улыбнулся еще шире. — Конечно, это не совсем по-мужски — прыгать голым и притворяться, что тебе оторвали это самое… Ну сам понимаешь. Но она меня простила. И ты прости, если испугал. Просто выхода другого не было. А то бы этот тип нас всех там пришил, точно тебе говорю. А так, видишь…

Значит, мексиканец притворялся… Что же это?! Билли медленно опустился на низенький пуфик и вопросительно взглянул на тётушку Эллен. Может хотя бы она что-то понимает? Но в её глазах застыл липкий алкогольный туман: тётушка улыбалась и покачивала головой, как бы говоря: «Ну и ладно, расслабься, всё закончилось благополучно». Во всем привыкший доверять тётушке, Билли чуть было не улыбнулся ей в ответ. Но рядом были чужие: повеселевший мексиканец и смутно неприятная теперь Изабелла, а где-то неподалеку герр Вольф гонялся за неведомо откуда взявшимся здесь котом… Нет, ничего ещё не закончилось! Билли чувствовал, что непроницаемая стена, выстроенная из нелепостей, глупостей и неразрешимых загадок, вот-вот повалится от одного небольшого толчка. А сам он даже не увидит того настоящего, что спрятано за ней… не увидит просто потому, что будет засыпан, погребён тяжёлыми обломками. Обиднее всего было то, что окружавшие его люди, казалось, воспринимали все происходящее совершенно спокойно и свободно проходили сквозь эту стену. Словно играли в невероятно сложной и запутанной пьесе, которую он смотрел то ли с середины, то ли вообще застал самый её конец. А может быть, все они и были кирпичиками, кусками этой твёрдой, неумолимой стены?..

— Ты, Билли, совсем ничего не знаешь обо мне! — вдруг заявила тётушка Эллен и, хотя выражение её лица было теперь вполне осмысленным, она показалась Билли ещё более пьяной. — Я всегда была для тебя только тёткой, воспитательницей. А я ведь тоже из рода МоцЦартов! Чёрный человек, скажем так, приходил и ко мне тоже. И звал за собой… А я не пошла. Ну а потом появилась Матильда… но это уже совсем другой разговор. Я сомневалась в себе, понимаешь? Не просто сомневалась, а по-настоящему, глубоко. Но в конце концов поняла, что иначе и не бывает. Любой творец сомневается. Иисус сомневался. Даже… прости меня, но мне кажется, что и Господь иногда испытывал сомнения… Да-а! А ты, Билли, молодец! Я даже и не думала, что ты так сможешь… Сомневайся, Билли, обязательно сомневайся! Твори! А если что… Ну, в общем, ты же видишь: я с тобой… И все они тоже. Мы тебя не оставим. Я верно говорю?

Тётушка Эллен повернулась к Изабелле. Та важно, со значением кивнула ей и, приникнув к Билли, залепетала ему в ухо горячо и мокро:

— Ты знаешь, я вдруг поняла кое-что. Ты не поверишь, но вот когда смотрела, как этого скота арестовывают, я поняла, что… Только не смейся, ладно? В общем, у меня для тебя радостная новость, Билли. Я беременна! И это совершенно точно!

Чтобы не пропустить его реакцию, Изабелла сделала шаг назад. Билли вдруг показалось, что под тесными кружевами её свадебного платья и действительно всерьёз наметился тяжелеющий прямо на глазах животик. Это было ужасно! Нет! Билли вскочил на ноги, низкий столик покачнулся и стал опрокидываться. Билли невольно проследил глазами за его падением. Под столом мирно сидел пропавший кот. Он посмотрел на Билли, беззвучно мяукнул, приподнял шерсть на загривке и коротко и нервно забил хвостом. Никто не пошевелился. Поэтому, наверное, Билли сразу почувствовал за своей спиной какое-то движение и резко обернулся. У круглой стойки окаменел невозмутимый бармен. Рядом с ним стоял герр Вольф с перекошенным от гнева лицом, держа в руке пистолет.

— Кошка, ебёна мать! — закричал он свирепо, совершенно не обращая внимания ни на бармена, ни на компанию, застывшую над опрокинутым столом. — Теперь всё, попался! Один кот против один старый офицер… Б-блядь! Всё!

Он, как в вестерне, ухватил пистолет обеими руками, сделал шаг вправо и, опёршись о стойку, нажал на курок. Выстрел прозвучал очень коротко, лента со столиками двигалась очень медленно, а собравшиеся вокруг кота люди так и остались неподвижными. Тётушка продолжала улыбаться, глядя на Билли, Изабелла с довольным видом держалась рукой за живот, а мексиканец, повернувший голову на крик, смотрел на герра Вольфа с сонным любопытством. И только кот, почуяв опасность, высоко подпрыгнул и завис в воздухе, раздвинув лапы и распушив хвост. По крайней мере, Билли увидел всю эту картину именно так. С каким-то отстранённым удивлением он наблюдал, как пуля, вылетев из ствола и оставляя за собой вспененный зыбкий воздушный след, несётся прямо к нему. Но нет, не совсем к нему! Билли легко вычислил точку, к которой упрямо стремилась маленькая горячая торпеда. Эта точка находилась как раз между чуть расставленными и утонувшими в кружевах пальцами Изабеллы. От ужаса Билли попытался было взмахнуть руками, чтобы отогнать пулю, как надоевшую муху, но понял, что не может пошевелиться. Кажется, только глаза его успели включиться в бешеный звенящий ритм выстрела. Короткий гулкий звук, похожий на хлопок режиссёрских ладоней из пустого репетиционного зала, как будто остановил всё действие, а вместе с ним и время. Билли как будто раздвоился. Это не было ни видением, ни обмороком. Просто тело Билли осталось стоять на месте, словно приколоченное слишком быстро летящей пулей. И только вырвавшийся на свободу взгляд, казалось, отделился от него и теперь наблюдал за всем происходящим со стороны.