В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов

— Засиделись мы на каськовских огородах, — сказал полковник Некрасов, командир 583-го стрелкового полка, редактору дивизионной газеты «Красноармейская правда» Гриняеву. — А вы уже давно протрубили: полк развивает наступление. Пишите правду, как бы горька она ни была. Противник тоже не лыком шит.

В 765-м полку подполковника Батракова многим бойцам запомнились беседы политбойца Александра Михайловича Максимова, призванного в РККА по спецнабору ЦК ВКП(б) Таганским райкомом партии. Слова его о том, что против врага надо действовать смело, решительно, звучали доходчиво, убедительно, потому что произносил их сорокавосьмилетний человек, участвовавший с 1914 по 1918 год в боях с Германией в Первой мировой войне и с 1918 по 1922 год — в Гражданской войне против войск Деникина, Юденича, Мамонтова, контуженый и дважды раненный.

Во всех дивизиях и приданных им частях многие бойцы и командиры написали заявления с просьбой принять их в ряды ВКП(б). Заканчивались они одной и той же фразой: «Хочу идти в бой коммунистом». И это желание тоже было понятно командарму, в искренности его не возникало никаких сомнений.

Одновременно не прекращалась работа по обеспечению подразделений боеприпасами, продовольствием, различным воинским снаряжением. Бойцы меняли сносившиеся сапоги на новые, подгоняли лямки противогазов и вещмешков, изучали условные сигналы.

Вся эта работа сопровождалась периодически повторявшимися артиллерийскими выстрелами и разрывами снарядов: вели скрытую пристрелку наши артиллеристы, отвечал противник. А порою на некоторых участках становилось довольно шумно и жарко. Так, в 120-й стрелковой дивизии командир 6-й батареи 606-го гаубичного артиллерийского полка лейтенант Талапов, Георгий Петрович, со своего наблюдательного пункта, выдвинутого за передний край стрелкового полка, вдруг обнаружил два фашистских танка, приближавшихся к его НП и намеревавшихся вклиниться в нашу оборону. Талапов передал по телефону на батарею сигнал «огонь» и сообщил квадрат. Старший по батарее, зная, что сам Талапов находится в этом квадрате, посчитал, что произошла ошибка, и попросил уточнить координаты. Командир повторил квадрат и потребовал выполнения приказа. Вызвав огонь на себя, Талапов обеспечил уничтожение двух фашистских танков и их экипажей.

В 19-й стрелковой дивизии примечательным событием этого дня было прибытие пополнения личного состава. 32-й стрелковый полк получил подкрепление в количестве 166 человек, 282-й — 161, 315-й — 164. С ними прибыли семь средних командиров и семнадцать младших. В вечерней оперативной сводке штаб дивизии сообщил: «В связи с получением пополнения людьми самостоятельно оформился 282-й сп, ранее слитый за малочисленностью с 315-м сп. 282-й занял место в боевом порядке дивизии во втором эшелоне за 315-м сп в районе Кузнецова.». (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 8. Л. 27).

Вдумавшись в эти цифры, можно представить, как поредели части и подразделения 19-й стрелковой, которая вот уже три недели продолжала бой за Ельню. В других соединениях, сражавших рядом с ней, обеспечение личным составом было не лучше. Это Ракутин хорошо знал, и потому с разрешения Жукова к новому наступлению в полном составе привлекались 107-я и 100-я стрелковые дивизии, увеличивалось количество артиллерии, с полной нагрузкой предполагалось использовать батареи PC, привлекалась 38-я авиационная дивизия генерала И.И. Евсеева.

Утром приступил к работе новый начальник штаба армии — генерал-майор Кондратьев, обстрелянный в приграничных боях. Войну он встретил в должности начальника штаба 3-й армии, которой командовал генерал-лейтенант В.И. Кузнецов, и испытал вместе с входившими в нее соединениями всю тяжесть внезапного удара Гитлера. Бои за Гродно, отход сначала 56-й, затем 87-й и 27-й стрелковых дивизий на Новогрудок, сопровождавшиеся непрерывными жестокими боями, все это еще свежо было в памяти Кондратьева, служило уроком в организации боев за освобождение Ельни. Он сразу же включился в штабные дела, способствуя подготовке ответственнейшего наступления.

Как и требовал Жуков во вчерашнем вечернем приказе, Ракутин и полковник Иванов успели своевременно, к 12 часам дня, отработать план наступления и отослать его с нарочным в штаб фронта. Но генерал армии Жуков сам прибыл в Волочек, где Ракутин собрал командиров дивизий и артиллерийских полков, включенных в опергруппу, с начала до конца вел это ответственное совещание.

В условиях некоторой стабилизации линии фронта, перехода захватчиков к обороне, была возможность готовить наступление по всем правилам военного искусства, и Жуков старался сполна использовать эту возможность. Энергичный, уверенный, что немцев можно бить, он часто появлялся на командных пунктах дивизий и полков, в траншеях и штабах. Его уверенность в победе переходила к командирам и красноармейцам, пехотинцам и артиллеристам.

На совещании с участием Жукова были оглашены три документа, четко определившие место каждого соединения в решающем наступлении.

Первым был зачитан «Боевой приказ войскам оперативной группы 24-й армии № 012». В нем содержались требования приказа командующего фронтом и более конкретно были охарактеризованы задачи каждого соединения. 42-й дивизион реактивных установок придавался 100-й дивизии генерал-майора Руссиянова, наносившей удар с рубежа Макаринки в направлении Чанцово — северо-западная окраина Ельни. 103-я моторизованная, 688-й стрелковый полк которой к утру овладел деревней Ушаково, наносила удар с рубежа Ушаково — Лаврово в направлении на Петрянино, Софиевку и далее на северо-западную окраину Ельни. 19-я, 120-я со 105-й дивизией получили задачу: в первый день наступления выйти на рубежи: 19-я — Прилепы — Налеты, 120-я — Лозинки — Рябинки, а во второй день овладеть юго-восточной окраиной Ельни.

106-й моторизованной дивизии ставилась задача к исходу первого дня достигнуть деревни Битяковка, второго — Леонидово. В Леонидове ее войска должны были соединиться с ударной группой полковника Миронова и окончательно разгромить оккупационные войска в Ельне.

Из приказа Жукова в приказ Ракутина полностью был перенесен первый абзац, характеризующий противостоящую сторону, которую надо победить, которую надо лишить выгодного выступа, нацеленного на Москву и позволяющего отрезать войска Красной Армии на Днепре, в районе Ярцева и Духовщины. Вот что говорилось в этом абзаце:

«В районе Ельня, на фронте Быково, Ушаково, Семешино, Клемятино, Малое Пронино, Большая Липня части противника мелкими группами занимают оборону. Разведкой установлено, что в этом районе действуют части 16-й пд, 248-й пд, 49-й мп 20-й тд, 86-й мп 29-й мд, 31-й и 41-й инжбаты. Дивизия СС и 10-я тд, по данным пленных, из района Ельня выведены. По тем же данным, ельнинская группировка противника имеет незначительное количество артиллерии».

Командование фронта, в том числе и Жуков, как и командование 24-й армии, явно недооценивали силы противника. Да, хорошо потрепанные ракутинскими войсками дивизия СС «Райх» и 10-я танковая были отведены на отдых и переформирование, но их сменили уже отдохнувшие и восстановившие свою боеспособность соединения. Советский историк В.А. Анфилов в книге «Провал “блицкрига”» пишет о противнике, сражаться с которым готовилась ракутинская опергруппа: «Немецкое командование беспокоилось за ельнинский выступ, стремясь сохранить его как плацдарм для наступления на Москву. Вскрыв подготовку советских войск к наступлению, как об этом говорит запись в журнале боевых действий за 7 августа, Гудериан в тот же день сменяет ослабленные части дивизии СС “Райх” и полк “Великая Германия” и вводит в излучину Ельни 46-й моторизованный и 10-й армейский корпуса» (с. 505).