Мой худший друг - Мария Высоцкая

Тим

– Ты серьезно? – зажимаю телефон плечом, повторно набирая код, чтобы попасть в квартиру.

– А ты думал, твои ночные выходки останутся безнаказанными?

– Пап…

– Я тебя предупреждал. Маме из школы звонили.

Про себя я, конечно, матерюсь, вслух же высказываю унылое согласие и сбрасываю звонок. Директор все-таки настучал. Козел. Подумаешь, свалили на ночь в клуб…

Сбегаю на первый этаж по ступенькам, намеренно игнорируя лифт. Хочется немного проветрить мозг и поработать ногами.

Открываю тачку. Надеюсь, моя малышка не станет следующим шагом отцовских репрессий.

Всю ночь я проторчал в баре с Королевым и Даном. Домой не потащился, поехал на квартиру, а тут такой сюрприз.

Вчера, после очередной Аринкиной выходки, меня снова накрыло. Ее отстраненность бесит. Сухожилия выворачивает. Ей будто и правда плевать. Вроде за ручку ходим, целуемся, она, блин, у меня ночевала! Все же хорошо было, а потом опять какая-то безнадега. В закрытую дверь стучу будто.

И ведь ничего не предвещало…

Вечер пятницы мы провели вдвоем. Я отвез ее домой, дядь Стёпа, чтоб его, влез. Но даже тогда все было гуд. Мы полночи провисели на телефоне, а вчера… Вроде как суббота, позвал ее развеяться. В рестик, потом, может, на час в клубешник к ребятам, но в ответ получил отказ. Железобетонный.

Сначала даже не поверил, думал, кокетничает. Хочет, чтобы поуговаривал. Но нет. Отказ. Сухой, без эмоций. Не может она сегодня, много дел. Снова учеба. Книжки долбаные. Круглые сутки одни книжки. Я с ними уже свыкся и сообразил, что не соперник знаниям, но, блин…

Что за игру она ведет? Сначала подпускает, потом превращается в ледышку и усердно возводит между нами стену, кирпичик за кирпичиком.

Я психанул. Сказал, что тогда поеду в клуб один. Получил монотонное благословение, больше похожее на матерный посыл. Снова психанул, даже телефон разбил.

Следующий час петлял по городу, взял новое «яблоко», позвонил Королю и мотанул в бар на Тверской.

Да и пошла она… Вторую неделю вокруг нее, как паж, скачу, а королева все время недовольна.

Даже пару раз поймал себя на мыслях сожаления, ну, о том, что признался ей.

Люблю…

Первый раз в жизни – это слово в отношении девчонки озвучил, а в ответ получил молчание. Лучше бы соврала! Хотя сам же просил не врать. Но лучше бы соврала.

В кино в пятницу ходили. Последний ряд, все дела. Целовались как ненормальные, а в субботу ее как отрубило.

Не могу, некогда. Потом. Не звони, отвлекаешь же… Зараза.

Пусть идет к черту. Ей пофиг, значит, и мне должно быть аналогично. Но, блин, не получается.

Пялюсь на дорогу, а мысли все равно где-то около Громовой тусуются. Такими темпами я не замечу, как проскочу на красный.

Дома не лучше. Отец устраивает выволочку за ночные похождения. Лучше бы сидел в своей Японии, или куда он там последний раз летал?

Все дико бесит.

Громко хлопаю дверью в свою комнату и падаю на кровать. Верчу в руках телефон. Время около десяти утра. Может, позвонить? А если спит? Хотя вряд ли.

Несколько минут гипнотизирую темный экран, а потом сдаюсь. Звоню Громовой.

Тишина. Надеюсь, она меня в черный список не кинула?

Пробую еще раз, эффект тот же, слушаю гудки.

Откидываю телефон, а глаза сами закрываются.

Просыпаюсь уже после обеда. Бодрости нет, башка раскалывается от мыслей. Наспех принимаю душ и спускаюсь вниз. Родители о чем-то эмоционально спорят на кухне. Стоит выхватить пару слов из контекста, и становится ясно, что о работе. Вечная тема.

– Всем доброе утро. – Открываю холодильник и достаю пакет сока. Наливаю в стакан, понимая, что отец за мной наблюдает.

– Выспался? – спрашивает отрывисто. Все еще на эмоциях после их мини-скандала.

Мама демонстративно поворачивается к нему спиной.

– Кушать будешь? – уже у меня интересуется. – Давай я тебе что-нибудь разогрею.

– Он всю ночь непонятно где шлялся, сам справится. Руки не отвалятся тарелку супа разогреть, – встревает папа. Но мама его игнорирует.

Смотрю на нее со стороны и понимаю, что кого-то она мне сейчас напоминает. Да далеко ходить не надо, чтобы понять кого. Громову! Так же игнор включает, без объяснений.

– Я сам, мам, – улыбаюсь ей, – потом. Пока не хочу есть.

– Ну ладно. Где ты был?

– В баре с ребятами сидели. Я не пил, – уточняю сразу же.

– Еще бы ты пил, – снова отец. – Если только узнаю, что на машине под градусом катаешься…

Закатываю глаза, стараясь выключить звук. Не хочу его слушать. Никого сейчас слушать не хочу. Снова достаю телефон. Не перезванивала.

Видела же, что я звонил, сто процентов видела…

– Как у вас с Ариной дела? – мамин голос прорывается через всю мою звуковую защиту. – Ульяна сказала, вы в пятницу в кино были.

– Ага, были.

– Цветы-то хоть подарил?

Перевожу взгляд на отца. Нет. Цветы я не покупал. Я их вообще никому ни разу не дарил. Мама не в счет.

– Понятно, – папа ухмыляется.

– Может быть, она не любит цветы, – тут же подхватывает мама, выражая свою позицию. Она цветы не любит. Если только живые, в горшках.

– Ты сейчас по себе, Алён, меряешь.

– А ты у нас вообще всю жизнь всех по себе меряешь, – не остается в долгу.

– Я тебе уже второй день говорю, закончим проект, и лети ты хоть в Арктику. Я тебе слова не скажу.

Отец психует.

Мама цокает языком и снова его игнорит.

У них там все сложно. Ма хочет в отпуск, а папа ее не отпускает, потому что много работы. В принципе, как и всегда. Они всю жизнь вместе работают и столько же из-за этой работы цапаются. Но им, походу, это только удовольствие доставляет. Умение разделять им явно незнакомо. Ладно, маме незнакомо. Она отца на личности не делит. Чтоб там – начальник, а тут – муж. Все в одно. Вот и скандалят. Но работать вместе, блин, продолжают. Не семья, а палата номер шесть.

– Ладно, я в город прокачусь, – выхожу из кухни, в которой повисло молчание. Мне дурдома и в своей голове хватает.

Застегиваю куртку до середины груди и прыгаю в тачку. На выезде из поселка гуглю ближайший цветочный.

Если Громова решила отсидеться, не выйдет.

Покупаю цветы и еду к ней.

Сегодня намеренно машину к ним во двор загоняю, все равно ворота открыты. Проветривают, что ли? Дядь Стёпа встречает меня на крыльце в деловом костюме и с чашкой кофе.