Турнир - Роман Глушков

– Ну же, босс, действуйте! – подбодрил меня следящий за моими манипуляциями Бледный. – Здесь или аборигены прищучат нас, или мы – их! Третьего не дано!

– Ладно, уболтал! – сдался я. – Гулять так гулять, и пошло оно на хрен, завтрашнее похмелье! Только для начала надо бы нам перепрятаться!.. – И, сложив ладони рупором, прокричал: – Эй, «нечистая сила»! Все меня слышат?! Выбирайтесь из щелей и ползите к правому берегу! У кого «Милка»?!

– У меня! – откликнулся аль-Наджиб, которому при распределении вещей Гробика выпал жребий нести его гранатомет.

– Стрельните по правому берегу три гранаты, Демир-паша! – попросил я. – Припугните аборигенов, чтобы они попрятались и дали нам время сменить позиции.

– А как быть с «серым»? – поинтересовался Гробик.

– Оставь его здесь! – ответил я после короткого раздумья. – Вытащим его отсюда, если будет возможность. Ну а не получится – ничего не попишешь! Мастер эту кашу заварил, вот пусть и не обижается, что он сам ею в итоге подавился…

Вряд ли до этого шейху приходилось стрелять из ручного автоматического гранатомета. Но «Milkor» был довольно прост в обращении, и аль-Наджиб справился с ним. Разве только слегка ошибся с прицелом и послал гранаты выше перегородившего дамбу автомобильного заслона, из-за которого «крестоносцы» вели по нам стрельбу. Поэтому взрывы прогремели не на плотине, а уже на берегу, среди деревьев.

Как бы то ни было, такой результат нас тоже вполне устроил. Мы своего достигли: противники были напуганы и забыли о нас на какое-то время. И им было чего испугаться. Неизвестно, скольких из них поранили гранатные осколки – возможно, что и никого, – но когда на них повалились две подрубленные взрывами ели, им хочешь не хочешь пришлось разбегаться. А ели, упав поперек дороги, отрезали врагам путь к отступлению. Что, впрочем, не имело для них значения. Они уже убедились в своем превосходстве над нами и были уверены, что отступать им не придется.

Так это или нет, им и нам вскоре предстояло выяснить. Ну а пока они спасались от падающих деревьев и им было не до нас, мы короткими перебежками сменили позиции и продвинулись к правому берегу.

Это был оправданный риск. Чтобы использовать пакали, нам требовалось уйти с середины дамбы. Куда – не важно, ведь она была блокирована с обеих сторон. Но поскольку для возвращения на левый берег нам предстояло бы снова пересекать водосброс, на мосту через который было бы трудно укрыться от пуль, то и выбора у нас не оказалось. А то, что при этом вражеский заслон стал к нам еще ближе, являлось лишь временным неудобством. Которое, однако, могло стать и фатальной ошибкой, если я замешкаюсь с активацией пакалей.

Тем временем левобережный отряд вторгся на дамбу. Это был смелый поступок, направленный на захват моста, и он мог вполне увенчаться успехом. После чего до окончательной победы над нами «крестоносцам» останется сделать всего один ход: высадить из лодок десант, занять причал и лишить нас последней возможности маневрировать.

Вот только хвалить за это аборигенов я не стал бы даже в том случае, будь мы с ними не врагами, а союзниками. Их командир сделал ставку на решительность и прогадал. А вот выжди он еще хотя бы пару минут, все могло бы обернуться для охотников с левого берега иначе. И они, отделавшись бы разве что испугом, не заплатили бы за ошибку командира своими жизнями.

Момент для контратаки выдался удачным. С правого берега не слышались выстрелы, поскольку тамошних вояк сейчас беспокоили взрывы и падающие деревья. Аборигены с другой стороны реки подбегали к мосту и еще не разобрались, в кого им стрелять. Плавучий десант был уже недалеко, но, прежде чем открыть огонь, ему следовало понять, что вообще здесь творится. Без связи никто не доложил десантникам о том, с каким успехом начался штурм и на каком участке плотины засел враг. И теперь лучи лодочных прожекторов шарили по дамбе, помогая определить, где здесь свои, а где чужие.

В общем, я воспользовался этим кратковременным затишьем и нанес ответный удар. Только целью моей были не враги, а плотина. Тот самый «сук», на котором мы сидели и который я намеревался без зазрения совести срубить.

Дважды стукнул я пакалем о пакаль. Сначала у одного парапета, а затем – у другого, куда я стремительно перебежал сразу, как только в дамбе образовался первый разлом. Второй перечеркнул его крест-накрест. А оба они были пробиты с таким расчетом, чтобы каждый из них прошел сквозь максимально большую толщу бетона. Я разрубал это сооружение не поперек и не вдоль (второе у меня не вышло бы по причине его дугообразной формы), а как бы наискось. Отчего в итоге центральная его часть была отсечена от краев и разрезана еще на две части. Которые, будучи полностью отделенными от плотины, тут же обрушились под чудовищным напором воды.

Треск ломающейся и крошащейся, словно исполинский крекер, дамбы был не сравним с тем шумом, который раздался, когда в возникший пролом хлынули миллионы тонн речной воды. Она моментально расширила его почти вдвое, отчего вместе с нею вниз устремились новые тысячетонные обломки. От их ударов о речное дно остатки плотины и окрестные берега задрожали, как при сильном землетрясении. А неширокая, мелкая речушка, что прежде брала начало у водосброса, буквально на глазах переродилась в бурный полноводный поток. Он тут же с ревом устремился дальше, на юго-запад, и горе тому, кто рискнул бы встать у него на пути. Это было натуральное цунами, запертое в тесное русло ущелья, и никто не смог бы узнать в нем прежнюю спокойную Булл-Ран.

Нужно ли уточнять, что прорвавший плотину катаклизм полностью изменил ход идущего на ней сражения?

Мост через водосбросы и сами они оказались на том фрагменте дамбы, что откололся от нее первым. Все охотники, кому не посчастливилось бежать в авангарде левобережного отряда, также упали с тридцатиметровой высоты на дно ущелья. А затем все до единого были смыты накрывшим их водопадом. Еще несколько их собратьев сорвались в пучину, когда напор воды расширил брешь, обрушив края остатков дамбы. Прочие враги, атаковавшие нас с того направления, вмиг утратили боевой пыл. И, развернувшись, в панике бросились обратно на берег. Некоторые из них при этом даже побросали оружие. Ну а вопили, надо думать, все без исключения, хотя за грохотом и ревом воды мы их уже не слышали.

Следующими под удар стихии попали «крестоносцы», плывущие на лодках. Можно представить, какой ужас их охватил, когда в свете лодочных прожекторов середина дамбы – то есть примерно четвертая ее часть! – вдруг взяла и исчезла! И ладно бы только это! С ее обрушением в воде сразу образовалось мощное течение. Которое неминуемо понесло лодки в сторону новорожденного водопада. Сам он был охотникам не виден, зато они слышали его грохот. И без труда догадались, что их ждет, когда они подплывут к этой гигантской бреши.

Не прошло и полминуты, как порядок, в котором двигалась речная флотилия, сменился хаосом. Чтобы ударный отряд побыстрее высадился на плотину, лодочники старались не растягивать строй и удерживали свои посудины близко одна к другой. При паническом отступлении это лишь усугубило беспорядок и суматоху. Резко развернуть десятки плывущих борт к борту моторных лодок оказалось невыполнимой задачей. Те из них, что двигались на флангах, еще успели при виде опасности уйти вправо или влево и пристать к берегам, однако судьба прочих сложилась куда трагичнее.