Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро. Жизнь и эпоха - Дилго Кхьенце Ринпоче

шатре множество посетителей, и к закату там накопилась целая гора хадаков, в которой эта чашка затерялась. Позже, когда Таши Намгьял разбирал эту гору хадаков, он случайно выронил чашку, она ударилась о камень и разбилась. Ринпоче сильно расстроился, оставшись без этой чашки. Это было так заметно, что Таши Намгьял почувствовал, что его драгоценное человеческое рождение пройдёт совершенно бесполезным, если он не найдёт на замену похожую чашку, даже если это будет стоить ему всех серебряных монет, что лежали у него в особой шкатулке. Он прекрасно помнил, что царю, который разбил предыдущую чашку Ринпоче, было довольно трудно найти ей замену.

В следующий раз, поехав в Лхасу, Таши Намгьял взял с собой все свои серебряные монеты. «Если такой чашки нет в Лхасе, то её уже нигде не найти», – думал он. Он обращался за советом ко всем торговцам из Деге, каких только встретил в Лхасе, но, к его разочарованию, никто из них не сказал ему ничего толкового. Чашки с таким узором в Лхасе не было. Поэтому Таши Намгьял обратился за помощью к дроньеру[22] из Пхалха – Дроньеру Ченмо.

Кем же был этот дроньер из Пхалха, Дроньер Ченмо? Что ж, в какой-то момент он решил, что он ньингмапа и стал учеником Ринпоче. Он часто помогал Ринпоче в разных делах, а Ринпоче консультировал его в постройке храма Гуру Ринпоче. Я думаю, именно благодаря ему было установлено взаимодействие между Ринпоче и начальником службы протокола Гьялвы Ринпоче (Далай-ламы). Вне этого взаимодействия он никогда не сближался с Ринпоче, хотя другие его ученики, включая Таши Намгьяла, только и делали, что разговаривали о своём учителе, и при любой удобной возможности пытались с ним увидеться.

В любом случае, когда Таши Намгьял попросил дроньера помочь ему найти нужную чашку, тот ответил: «Солпон-ла, такие чашки – большая редкость. Единственное, что тебе остаётся, – это возложить надежду на заслугу Ринпоче и то уважение, которое к нему испытывает местная знать, и предложить кому-то из них послать похожую чашку как подношение. В целом такие чашки сейчас в столице в моде, хотя те, кто ими владеют, не используют их по прямому назначению, а просто хранят в сундуках. Маловероятно, что кто-то из них согласится продать тебе свою».

Таким образом, у Таши Намгьяла так и не получилось найти чашке замену, и после он всегда считал, что заработал огромное количество плохой кармы, разбив то, что было так дорого Ринпоче.

ССОРА МЕЖДУ ЧАГДЗО И ЦЕДЖОРОМ

Однажды Чагдзо и Цеджор о чём-то громко спорили в комнате Чагдзо. Правда, Таши Намгьял, который и рассказал мне эту историю, не знал, из-за чего.

– Да мне плевать, кто ты там такой, – кричал Цеджор, показывая Чагдзо мизинец. – Я остаюсь здесь только из-за Ринпоче и вовсе не обязан выказывать тебе какое-то уважение! И как в клане Серпа Цанг мог родиться такой негодяй, как ты?!

– Ну да, вот именно твоё-то мнение мне особенно интересно, – парировал Чагдзо. – Мнение того, кто и не монах, и не мирянин!

Таши Намгьялу и другим обитателям лабранга только и оставалось, что стоять тихонько за дверями, в то время как Чагдзо разразился тирадой отборных ругательств и колких замечаний, в завершение которой твёрдо заявил:

– Одному из нас придётся уйти из лабранга!

Через мгновение Чагдзо пулей вылетел из комнаты, и всем стоявшим у порога пришлось побыстрее расступиться, чтобы не быть сбитыми с ног. Они проводили его глазами, пока он в крайнем возбуждении быстро направлялся к дому Ринпоче, и затем все как один бросились к окну подслушивать разговор.

– Этот Цеджор постоянно несёт какую-то чушь! – раздражённо жаловался Чагдзо. – Ринпоче, вам правда нужен в лабранге этот патлатый грубиян? Он не монах и не мирянин, и он не держит никаких обетов и самай! Нам обоим тут никак не ужиться. Если он не уйдёт, то уйду я! Или он, или я!

Ринпоче меж тем продолжал перебирать в руке чётки. Чагдзо же распалялся всё сильнее и, произнеся последние слова, выбежал из дома.

– Позовите сюда Цеджора, – велел Ринпоче, когда Чагдзо ушёл.

Таши Намгьял поспешил выполнить поручение учителя, немного волнуясь, что теперь Цеджору по-настоящему достанется. Он застал Цеджора в его комнате, когда тот тщательно подравнивал усы. Никак внешне не показывая тревоги или страха, Цеджор немедленно отправился к Ринпоче и буквально вбежал в его комнату.

– Цеджор, – начал Ринпоче. – У меня недавно были нехорошие сновидения. Пожалуйста, устраивайся в одной из комнат моего дома и начинай выполнять практику «Сердечная сущность бессмертной Арья Тары». Делай её два месяца. Я ни на секунду не сомневаюсь в чистоте твоих самай, а эта практика работает только тогда, когда её выполняет такой хороший человек. И оставайся всё это время в полном уединении.

Цеджор спросил, когда ему следует начать, и Ринпоче велел приступать в тот же вечер.

– Ла со! Конечно, Ринпоче! – ответил Цеджор.

Таши Намгьял проводил Цеджора в комнату, в которой обычно читал молитвы Ньенчен Танглха и которая иногда служила в качестве гостевой. Здесь Цеджор нашёл себе комплект одежды и большой домотканый зен. Он взял с собой эту одежду, мешок с цампой и две кружки. Он также хотел забрать с собой матрас, набитый шерстью оленя, чтобы на нём спать, но Таши Намгьял объяснил ему, что этого делать не следует, поскольку матрас может понадобиться приезжающим гостям. В конце концов, Цеджору он не особо был и нужен, поскольку в его комнате и так было достаточно матрасов.

Цеджор положил в углу ретритной комнаты две подушки и накрыл их ковром, сделав таким образом импровизированную кровать. Затем он положил в изголовье подушку и свою мирскую одежду, а в ногах мешок с цампой и кружки. Закончив таким образом обустройство комнаты, он сел посередине кровати и принялся выполнять практику. Он действительно пробыл в комнате два месяца. За всё это время Чагдзо не покидал лабранг ни на минуту.

Ринпоче любил Цеджора, и они были очень близки. Он даже обещал тому, что проявится из земель будд в тот момент, когда остановится дыхание Цеджора, и лично проводит его в чистую землю.

Когда у меня появилась возможность, я спросил Цеджора, в чём была причина его ссоры с Чагдзо. Но в ответ он просто рассмеялся. Единственное, что он тогда сказал, – это то, что Чагдзо мог легко выйти из себя и в такие моменты между ними возникало взаимонепонимание.

ПОДГОРЕВШЕЕ МЯСО И УБЕЖАВШЕЕ МОЛОКО

Мясо на кухне лабранга обычно жарили очень аккуратно, но если оно вдруг подгорало, никто не считал это серьёзной проблемой. Совсем другое дело, когда убегало молоко. Запах и «белой» гари (от молока), и «красной» (от мяса) считаются субстанциями, загрязняющими пространство жилища, но белая гарь