Нарушители правил - Дмитрий Новоселов

В течение месяца все утряслось. Появились так называемые полиграфисты, которые так же незаконно тиражировали оригинальные упаковки. Постепенно прибыли даже возросли. Теперь, за большую цену покупатель должен был покупать всего один фильм, причем на девяносто минутной кассете, которая была значительно дешевле трехчасовой. Количество видеомагнитофонов у населения росло, выручка тоже. Теперь Индиана кроме своих точек начал продавать видеокассеты розничным покупателям. У него появился склад.

Всю эту информацию парень излагал с затаенной тоской по тем временам.

– Мне просто нравилось смотреть кино, – как бы оправдываясь, говорил он. – Я даже сам записывал фильмы, хотя мог бы нанять человека.

Он улыбнулся редкозубой неопасной улыбкой несчастного человека.

Кризис для Индианы, как, впрочем, и для всей страны грянул в девяносто восьмом году. Рубль рухнул, экономика сломалась. Люди опять запасались жратвой. Стало не до кино. Выручка уменьшилась в три раза. Если бы Индиана был настоящим коммерсантом, то, наверное, он бы пересмотрел свою политику, закрыл нерентабельные точки, пустил бы часть денег в другое русло. Но, он ничего этого не сделал, наоборот, продал джип, чтобы выплатить людям зарплату. Может быть, он и выкарабкался, если бы не ОБЭП. Сменилось руководство в УВД, и начавшаяся компания по борьбе с пиратами положила конец его бизнесу. В один день были закрыты все точки, все видеокассеты с розницы были конфискованы. Эвакуировать склад и видеомагнитофоны он успел буквально за час, до того, как туда нагрянули менты. Это был контрольный выстрел.

Спустя какое-то время постепенно все улеглось. Индиана опять перетащил видеомагнитофоны в свой подвал, подключил их к сети и привез из Москвы первые копии. Но, случилась другая беда. Оказывается, что теперь видеокассеты никому не нужны. Появились другие, более дешевые и компактные носители. Мир пересел на DVD. Пленку немного покупали, но на эти деньги нельзя было даже прилично одеваться. Наступила нищета.

– Но, я не унывал, – продолжил Джонс. – Я решил открыть в подвале небольшой элитный кинотеатр. Не в том плане, что дорогой, а тот, в котором крутились бы элитные фильмы, фестивальные. Золотой фонд и модерн.

– Я помню рекламу, – вмешался Беатриса. – Зал на двадцать мест. Сеансы круглосуточно. Что-то давно его не слышно.

– Его нет, – вздохнул фанат.

Подвал, который Индиана арендовал у города, пришлось серьезно переоборудовать. Там совсем не было вентиляции, да и канализация оставляла желать лучшего. Для этих нужд он кое-как спихнул по дешевке все видаки и остатки пленки, а на аппаратуру пришлось занимать.

– Мне дал денег Захаров, – сообщил парень, к которому я неожиданно начал испытывать симпатию. – Я знал его еще с тех пор, когда размещал свои киоски в его магазинах. Он грешил ростовщичеством, но проценты брал божеские. В залог я оставил ему квартиру. Потом пришлось добирать пять тысяч долларов на акустику, вот тогда-то я и отдал ему свою Мэрилин!

Парень немного помолчал.

– Никогда не прощу себе этого предательства.

– Что за Мэрилин? – спросила Жанна.

– Вот, – сказал Джонс и вытащил из кармана кошелек, а из кошелька, из кармашка, где нормальные люди хранят кредитные карточки, извлек маленькую фотографию. Это была Мэрилин Монро.

– Норма Джин Бейкер, – пояснил он. Теперь я понял, что за норма мне выпала в самолете.

– Дай-ка, – Жанна взяла снимок в руки. – Это Монро.

– Монро – псевдоним, – проявил осведомленность Беатриса и выхватил глянец у дочери.

– Монро – фамилия ее бабушки, – добил я всех своей эрудицией. И тоже овладел фото.

– И девичья ее матери, – резюмировал Индиана. – Верните снимок. В том, как осторожно обращался он со снимком, чувствовался трепет.

– И что стало с вашим кинотеатром? – вернула его к рассказу Жанна.

– Он прогорел. Наверное, я возил не те фильмы. Может быть, со временем все и нормализовалось, но город не продлил мне аренду. Я знаю, чьи это происки.

– И что там теперь? – спросила Жанна.

– Кинотеатр эротического кино. Там крутят порнуху.

– И как?

– Процветают.

– Ну, а при чем тут Мэрилин? – меня раздражало то, что я ничего не понимаю в этой истории.

– Это мой идеал.

– Ясно. А я тут при чем?

– Еще в девяносто восьмом году, на «Кинотавре» я купил у одного грека листок знаменитого календаря Тома Келли «Золотые грезы» с ее автографом. Может быть, видели? Обнаженная девушка, закинув руку, лежит на красном бархате.

Мы все отрицательно помотали головами.

– Сам по себе календарь, если он подлинник, стоит не больше ста долларов. Автограф Монро – на аукционе достигает в цене десяти тысяч долларов. Я купил его за пять.

– Тысяч долларов? – ужаснулась Жанна.

– Ну, да. Это была для меня самая дорогая вещь на свете. Я знаю ее почерк. И я сразу заметил, то чего не понял грек. Там было написано: «Дорогому Элвису от Мэрилин, с любовью. Март 1961-го года». Этому автографу цены нет.

– Почему? – поинтересовался Беатриса.

– Я все про нее знаю. Все. Я знаю, что в это время она была на Гавайях. У нее была депрессия после развода, и она пряталась от всех на берегу океана в съемном бунгало. А Элвис проводил на островах благотворительный концерт. Они не могли не встретиться. У них была связь! Если все это сопоставить, то за эту бумажку можно было выручить сотню тысяч баксов.

– Не слабо! – присвистнула Жанна.

– Значит, ты хотел ее продать? – догадался я.

– Нет, что ты! – испугался Индиана. – Это была моя реликвия.

– Ну, дальше! Дальше то что? – проявил нетерпение Беатриса.

– А дальше что? Ничего. Я открыл кинотеатр. Денег на хорошую акустику не хватило. Занял у Захарова. В залог отдал автограф. Правда, про Элвиса не пояснил. Мало ли в Америке Элвисов? Да тот и не вникал больно. Показал паре человек, те сказали, что календарь настоящий. Определили примерную стоимость. Принял в качестве залога. Когда затея с кинотеатром провалилась, мне пришлось возвращать ему деньги. Я продал аппаратуру. Уменьшил свою квартиру до однокомнатной. Деньги вернул, но позже на месяц. Тот закладные уничтожил, а Мэрилин не отдал. Она, говорит, останется у меня, как компенсация за моральный ущерб.

– Вот скотина, – искренне расстроилась Жанна. – Я знала, что он гад, но не думала, что настолько.

Я присмотрелся к Джонсу и вдруг понял, что он не на много меня младше. При определении возраста меня сбил с панталыку его молодежный прикид. Вот сидит дядька под сорок и всерьез рассуждает об Элвисе Пресли.

– Ты женат? – зачем-то спросил я.

– Ну, нет, – застеснялся он. – Я пока еще не нашел женщину похожую на Норму.