Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон

— Когда это произошло?

— Боюсь, не вспомню… Впрочем, погодите. В тот день, когда молодая женщина уехала, капитан Молдон написал мне письмо. Бедный джентльмен, он очень переживал, и, должна вам сказать, когда у него случались неурядицы, — а случались они у него довольно часто, — он всегда обращался ко мне. Если я найду письмо, мы, возможно, узнаем дату, и тогда… Вам понятно?

— Да, вполне.

Миссис Баркемб подошла к столу, что стоял у окна, — старинному, красного дерева, покрытому зеленой байковой скатертью — и принялась рыться в куче бумаг. Письма, рецепты, векселя, инвентарные описи, извещения налоговой инспекции лежали здесь в вопиющем беспорядке.

Роберт Одли терпеливо ждал, пока хозяйка извлечет из этого хаоса то, что нужно.

Ждать пришлось минут десять.

Миссис Баркемб вздыхала, сопела, хмыкала себе под нос, вынимала бумаги из конвертов, снова вкладывала их туда, сгибала и разгибала, перекладывала с места на место…

— Вот оно! — наконец радостно воскликнула она. — Здесь же у меня хранится письмецо, оставленное самой миссис Толбойз.

Роберт Одли вздрогнул и покраснел от негодования.

«Тот, кто, побывав у меня в комнатах, украл любовные письма Элен Молдон из сундука Джорджа, — подумал он, протягивая руку, чтобы принять бумаги от миссис Баркемб, — нажил себе кучу неприятностей».

Письмо отставного лейтенанта было коротким, множество слов подчеркнуто. (Замечу в скобках, что мистер Молдон, проживая у почтенной домовладелицы, подвергал ее великодушие слишком жестоким испытаниям, платя ей не регулярно, но лишь тогда, когда нежелание познакомиться с судебным исполнителем подавляло в нем желание наведаться в ближайшую пивную.)

Мистер Молдон писал:

«Мой великодушный друг!

Я в бездне отчаяния. Моя дочь оставила меня! Представьте только, каково мне сейчас! Накануне вечером мы повздорили из-за денег — в этом вопросе, как вам известно, между нами никогда не было согласия, — и, проснувшись нынче утром, я обнаружил, что меня покинули! Прилагаю письмо, которое Элен оставила для меня на столе в гостиной.

Ваш — в горе и несчастье —

Генри Молдон.

Норт-Коттеджиз,

16 августа 1854 г.».

Письмо миссис Толбойз было еще короче:

«Я устала жить здесь и хочу, если смогу, начать все заново где-нибудь в другом месте. Я ухожу в тот мир, где порвутся все до одной мои связи с ненавистным прошлым. Я иду искать иной дом, иную судьбу. Прости, если была раздражительной, капризной, непостоянной. Я верю, ты простишь меня, потому что знаешь, почему я была такой. Ты знаешь тайну — ключ ко всей моей жизни.

Элен Толбойз».

Строки были написаны почерком, который Роберт Одли знал хорошо — слишком хорошо.

Обхватив голову руками, он склонился над письмом Элен Толбойз и глубоко задумался.

Что значат две последние фразы: «Я верю, ты простишь меня, потому что знаешь, почему я была такой. Ты знаешь тайну — ключ ко всей моей жизни»?

Что это значит?

Роберт Одли не мог представить себе ничего такого, что пролило бы свет на эти загадочные фразы. Судя по письму мистера Молдона, Элен покинула Уайльдернси 16 августа 1854 года. Мисс Тонкс утверждает, что Люси Грэхем предложила свои услуги частной школе на Креснт-Виллас 17 или 18 августа того же года. Между отъездом Элен Толбойз из курортного городишка в Йоркшире и появлением Люси Грэхем в школе в Бромптоне прошло не более сорока восьми часов. Слишком короткое звено в цепи косвенных улик? Что ж, может быть. Однако оно заняло свое вполне определенное место, и тут уж ничего ни прибавить, ни убавить.

— Получал ли мистер Молдон письма от своей дочери после того, как она покинула Уайльдернси? — спросил Роберт.

— Кажется, да, — ответила миссис Баркемб. — Сказать по правде, с того августа виделись мы с ним нечасто. К ноябрю он задолжал мне уже за пятнадцать месяцев, и мне, увы, пришлось пустить его имущество с молотка. Не распродай я кое-что из его жалкой мебели, он квартировал бы у меня до сего дня. И все же, несмотря на то, что я прислала к нему оценщиков, описавших его имущество, мы расстались добрыми друзьями, и старый джентльмен уехал в Лондон с внуком, которому едва исполнился год.

Больше миссис Баркемб сказать было нечего, и Роберт не стал донимать ее расспросами. Он лишь попросил у почтенной леди письма отставного лейтенанта и его дочери и, положив их в записную книжку, покинул старинный дом, попрощавшись с миссис Баркемб с подчеркнутой вежливостью.

Он вернулся в гостиницу. Лондонский экспресс отходил от платформы Уайльдернси в четверть второго. Роберт велел отнести чемодан на станцию, заплатил по счету, вышел на каменную террасу с видом на море и принялся прохаживаться по ней в ожидании поезда.

«Итак, — подумал он, — я почти что свел воедино истории Люси Грэхем и Элен Толбойз. Теперь я должен проследить судьбу женщины, похороненной на кладбище в Вентноре».

В Лондоне Роберта поджидало письмо от кузины Алисии. Молодая леди писала:

«Папочке значительно лучше, и он очень хочет, чтобы ты приехал к нам в Одли-Корт. По какой-то совершенно необъяснимой причине моя мачеха вбила себе в голову, что твое присутствие здесь в высшей степени желательно. Она постоянно изводит задавая вопросы о том, куда и зачем ты ездишь. Поэтому прошу: приезжай, не откладывая, иначе мои близкие не успокоятся. Искренне твоя,

А.О.»

«Итак, миледи интересно, куда и зачем я езжу, — думал Роберт Одли, усаживаясь у одинокого холостяцкого камина и набивая трубку. — Ей это очень интересно. Бедная золотоволосая грешница! Похоже, наш поединок становится неравным. Весьма неравным. Почему она не уходит с моего пути, пока еще есть время? Ведь я же честно предупредил ее, раскрыл ей все свои карты. Почему? Бог весть».

Он выкурил уже несколько пенковых трубок и сидел, окруженный клубами сизого дыма, напоминая волшебника новейших времен, корпящего в своей лаборатории. Он снова и снова задавал себе этот вопрос, но, увы, волшебство его было бессильно: он не мог на него ответить.

«Господь свидетель, я не мечтаю о возмездии — это вообще не в моем характере. Я не желаю навлекать позор на этот дом, я всего лишь хочу исполнить свой долг по отношению к другу. Почему же миледи не уходит с моего пути? Я предупрежу ее еще раз, а затем…»

Мысли его перенеслись в сумрачное будущее, где он не видел ни малейшего просвета. Он снова — в который раз! — подумал о счастье сэра Майкла, которое он, Роберт, должен будет разрушить собственными руками… Но среди мрачных призраков грядущего перед ним вновь возник образ Клары Толбойз, и вновь она властным жестом велела ему идти по избранному пути, воззвав к его совести и заклиная неведомой могилой пропавшего друга.