Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон

— Я должен поговорить с вами, леди Одли, — сказал Роберт, делая ударение на слове «должен». — Если я и жесток, то это вы сделали меня жестоким. Вы могли бы избежать этой пытки. Вы могли бы избежать этой встречи. Я честно предупредил вас обо всем. Но вы предпочли отмахнуться от меня, и сегодня вы расплачиваетесь за свое пренебрежение. Следуйте за мной. Я скажу вам все, что должен сказать.

В его тоне было столько холодной решимости, что миледи не посмела возражать и покорно пошла за ним. Они миновали железные ворота, что вели в сад, разбитый позади особняка, перешли грубо сколоченный деревянный мостик, перекинутый через тихий пруд, и вошли в липовую аллею.

Уже начали сгущаться ранние зимние сумерки, и голые ветви сомкнулись над головами наших героев: в неверном свете уходящего дня липовая аллея стала похожей на крытую аркаду.

— Зачем вы привели меня в это ужасное место? — нарушила молчание леди Одли. — Зачем вы меня пугаете? Вы же знаете, как я нервничаю!

— Вы нервничаете, миледи?

— Да, ужасно нервничаю. Мистер Доусон заработал на мне уже целое состояние. Он постоянно шлет мне камфару, нюхательную соль, лаванду и множество всяких отвратительных микстур, но ничто не помогает.

— Если ум нездоров, тут уж ничем не поможешь.

— Кто говорит, что я не в здравом уме?

— Я говорю, миледи. И потому позвольте мне, став вашим врачом, искоренить вашу душевную болезнь. Хотите, я вам скажу, почему вы стали в этом доме такой нервной?

— Попробуйте, скажите, — усмехнувшись, отозвалась миледи.

— Потому что из-за вас в этом доме поселился призрак.

— Призрак?

— Да, миледи, призрак. Имя ему — Джордж Толбойз.

Роберт Одли увидел, как часто и прерывисто задышала миледи, и ему даже показалось, что он слышит, как стучит ее сердце.

— Что вам от меня нужно? — воскликнула женщина. — Что вы мучаете меня своим Джорджем Толбойзом, которому несколько месяцев назад взбрело в голову уйти, сбежать, исчезнуть из вашей жизни? Вы сами сходите с ума, мистер Одли! Сходите с ума и делаете меня жертвой своего безумия. При чем тут я? Где связь между мною и Джорджем Толбойзом? Почему, желая досадить мне, вы постоянно твердите это имя?

— То есть вы хотите сказать, что Джордж Толбойз совершенно чужой для вас человек?

— Ну конечно! Разве может быть иначе?

— Еще как может! Сейчас я расскажу вам, как исчез мой друг…

— Не нужны мне ваши рассказы! — воскликнула леди Одли. — Знать ничего не желаю об этом человеке! Если он мертв, я скорблю о нем. Если жив — не желаю слышать о нем, не желаю видеть его. Я хочу видеть своего мужа, мистер Одли! Пожалуйста, не задерживайте меня здесь, в этом сумрачном месте, если не хотите, чтобы я замерзала до смерти!

— Выслушайте то, что я скажу, и ступайте с миром. Я не стану задерживать вас дольше необходимого. Выслушайте и поступайте, как знаете.

— Хорошо, не будем терять время. Обещаю выслушать, употребив на то все свое терпение.

— Когда мой друг Джордж Толбойз вернулся в Англию, — начал Роберт Одли, — всеми своими помыслами он был устремлен к своей жене.

— Которую сам же и бросил на произвол судьбы, — живо подхватила миледи, но тут же, опомнившись, добавила: — Вы уже как-то упоминали об этом, когда впервые рассказывали эту печальную историю в стенах Одли-Корт.

Роберт не стал обращать внимание на оговорку миледи.

— Всеми своими помыслами Джордж Толбойз был устремлен к своей жене, — повторил он. — Сделать ее счастливой — эту надежду он лелеял на золотых приисках Австралии, где собственными руками копал золото в самых нечеловеческих условиях. Так уж случилось, что мы встретились буквально через несколько часов после того, как он сошел на родную землю, и я был свидетелем, как он буквально светился от радости, предвкушая встречу с женой, как гордился тем, что его усилия увенчались победой. Могу засвидетельствовать также и то, что удар, который он получил в самое сердце, совершенно изменил его, сделал совсем другим человеком. Этот удар нанесло ему объявление о смерти его жены в газете «Таймс». Сегодня я уверен, что это объявление было лживым в каждой своей букве.

— Вот как! Но зачем было объявлять о кончине миссис Толбойз, если она жива?

— А вот этот вопрос следовало бы задать самой миссис Толбойз. У нее для мнимой кончины были весьма веские основания.

— Основания? Но какие?

— Что, если она воспользовалась отсутствием Джорджа, чтобы подыскать себе более состоятельного мужа? Что, если она, выйдя замуж вторично, поместила в газете фальшивое объявление, чтобы мой бедный друг не стал мешать ей в ее новой жизни?

Леди Одли пожала плечами.

— Ваши предположения весьма любопытны, мистер Одли, — сказала она, — и, надо надеяться, у вас для них имеются достаточные основания.

— Я просмотрел подшивку газет, что вышли в Челмсфорде и Колчестере приблизительно в это время, — продолжил Роберт, не обращая внимания на последнюю реплику миледи, — и в одном из номеров, датированном 2 июля 1857 года, нашел короткий абзац, где говорилось, что мистер Джордж Толбойз, английский джентльмен, прибыл в Сидней с золотых приисков, имея с собой самородки и золотой песок общей стоимостью двадцать тысяч фунтов стерлингов, и, реализовав добытое, отправился в Ливерпуль на быстроходном клипере «Аргус». Это, конечно, мелочь, леди Одли, но она доказывает, что всякий, кто проживал в июле 1857 года в графстве Эссекс, мог знать о возвращении Джорджа Толбойза из Австралии. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Не совсем, — призналась миледи. — Какая связь между эссекской газетой и кончиной миссис Толбойз?

— К этому мы еще вернемся, леди Одли. Подчеркиваю: я уверен в том, что объявление в «Таймс» было фальшивым и что оно — часть заговора Элен Толбойз и ее отца, отставного лейтенанта флота Генри Молдона, против моего бедного друга.

— Заговора?

— Да, миледи, именно заговора. Женщина, продумавшая его до мелочей, надо отдать ей должное, проявила столько ума и ловкости, что ею нельзя не восхищаться. Это храбрая женщина, потому что она задумала сыграть всю комедию, от пролога до финала, не боясь разоблачения. Это порочная женщина, потому что она не подумала о том, что значило ее предательство для того, кто так страстно ее любил. Это глупая женщина, потому что жизнь для нее — это игра, в которой выигрывает тот, у кого лучше карты. Она забыла, что Провидение выше всех низменных расчетов, и нет такой преступной тайны, которой оно позволило бы слишком долго оставаться тайной.

— Но почему вы уверены, что объявление в газете было фальшивым? — спросила миледи. — В Одли-Корт вы рассказывали о том, что ездили с мистером Толбойзом на могилу его жены. Кто же тогда умер в Вентноре, если не миссис Толбойз?

— На этот вопрос могут ответить только два-три человека на всей земле, и один из них ответит на него скоро, очень скоро. Я сковал цепь косвенных улик — почти всю, недостает лишь нескольких звеньев, — и уж поверьте, миледи, у меня достанет сил довести работу до конца. Я знаю, где искать недостающие звенья! В Саутгемптоне живет светловолосая женщина, ее фамилия Плаусон. Ей — в этом я не сомневаюсь — известно многое из того, о чем тесть моего друга предпочел бы умолчать. От нее я мог бы узнать, кто похоронен на кладбище в Вентноре, и непременно узнаю, если…