Блеск минувших дней - Гай Гэвриэл Кей

И вот он здесь, вместе с Монтиколой ди Ремиджио, смотрит на нее с выражением, которого она не может понять или, может быть, не хочет понять. Но она потрясена. Из всего, что случилось в этот день…

Адрия скользит взглядом дальше, но ее мысли остаются с молодым человеком. Она видит, как старшины района Сокол бегут к ней и ее коню через трек, размахивая руками, крича и приплясывая от радости, и очевидно, что празднование все-таки состоится, потому что в это утро произошло нечто такое, чего не случалось на памяти ни одного из присутствующих: наездник района Сокол пришел вторым, и им была женщина, а это… это чудо! Некоторые плачут, подбегая к ней. Чудо!

* * *

В то утро действительно случилось чудо.

Не проявление мастерства и мужества, не результат подготовки. Нет, это было настоящее чудо. Именно так его и принял умом и сердцем человек, с которым оно произошло, и который уже решил, что его жизнь кончена.

Кардерио Саккетти, башмачник, с бешено бьющимся сердцем, настолько переполненный надеждой и ужасом, что даже не мог кричать, следил за тем, как наездница пытается догнать коня от района Башня – и ей это не удается, – а потом закрыл лицо руками и зарыдал.

Его тетушка тоже плакала, только ее слезы были слезами радости. Она повернулась к Кардерио и закричала:

– Наш билет! Твоя ставка! Племянник, мы выиграли!

Кардерио подумал, что ему остается только поторопить свою смерть. Пришло его время. Он подумал о том, что теперь будет с детьми. Новорожденная дочь умрет, это он понимал. Возможно, его брат сможет позаботиться о жене Кардерио и двух старших детях. Его брат – порядочный человек, он взвалит на себя это бремя, хоть оно и тяжко.

Башмачник полез в карман рубахи за своей глупой, ужасной ставкой, за голубым билетом на победу района Сокол, и увидел, что держит во внезапно задрожавшей руке зеленый билет.

Ставка триана, которую он не делал. Он знал, что не делал ее.

Из горла Кардерио вырвался странный звук. Он никогда в жизни не издавал такого звука. Он все вертел и вертел в руках билет, и руки его теперь так тряслись, что он боялся его уронить.

Билет был зеленый. Он остался зеленым.

Он сделал ставку на победу района Сокол. Голубой билет. На победу.

Кардерио взглянул на тетушку, которая, как говорили, была кем-то вроде колдуньи. Но она не колдунья, он знал, что не колдунья. Она – печальная, изувеченная, обозленная женщина, чья жизнь была загублена здесь двадцать пять лет назад.

Потом башмачник подумал, что, возможно, человек, принимавший ставки, ошибся, просто не поверил, что кто-то может быть настолько глуп, что поставит на победу женщины, выступающей за район Сокол, и поэтому решил, что это должна быть триана.

Но нет, он знал, он знал, что ему дали голубой билет, он положил его в карман.

Теперь билет зеленый, а это значит, что он выиграл, что у них теперь больше денег, что когда бы то ни было. Он пригласит целителя к младенцу, купит еды и…

Он опять расплакался.

– Джад добр, – удалось ему выговорить, ни к кому не обращаясь, в голубое небо. – Произошло нечто такое, что лежит за гранью веры. Я должен пойти в святилище!

– Да! – крикнула тетушка. – Мы помолимся, мы все. Да благословит Джад эту девушку!

Они с братом помогли ей выйти, жена брата расчищала им дорогу. Кардерио продолжал плакать. Ушло много времени на то, чтобы выбраться с площади, пробиться сквозь толпу. В какой-то момент он увидел ту женщину, наездницу, ее несли на плечах жители района Сокол. Они смеялись и пели, как будто победили.

Жители района Башня уже поставили на ноги своего наездника-южанина и помогали ему пробираться сквозь толпу. Они тоже праздновали, но не несли его на руках. В этом году не несли.

Кардерио Саккетти не вынимал руку из кармана, где лежал билет. Он боялся снова посмотреть на него в этой толпе. Он сделал это позже, в святилище, стоя на коленях перед солнечным диском.

Билет остался зеленым.

Семья Саккетти навсегда запомнила тот день. День, когда женщина, известная городу под именем Коппина, приехавшая из сельской местности неподалеку от Милазии, дочь кавалерийского офицера, сделала то, что она сделала на повороте Фонтена и пришла второй в скачке, выступая за район Сокол.

Они больше никогда ее не видели, и никто из Бискио не видел. Говорили, что она незаметно уехала во второй половине того же дня. Она ведь говорила, что собирается уехать и поселиться в обители, что бы ни произошло. Добродетельная женщина. И такая наездница! Подумать только, что она сделала!

Стоя на коленях в святилище района Гусь, Кардерио Саккетти обещал свою младшую дочь Богу, если она выживет. Он дал это обещание в святом месте, в тот самый день.

Она действительно выжила. У ее матери появилось много молока, как только она сама стала хорошо есть, а целитель, которому заплатили, дал им бальзам для втирания в тело младенца. Девочка расцвела. Вся семья процветала начиная с того дня. Кардерио начал продавать башмаки, сделанные в новом стиле, который сам изобрел – случайно (хоть он никому не рассказывал об этом).

Малышка Леора поступила в обитель Дочерей Джада, когда ей исполнилось десять лет. Вскоре все заметили, какая она умная и набожная. Девочка научилась читать и писать на нескольких языках, разбираться в числах и многому другому. Через много лет она стала Старшей Дочерью, просветленной, чрезвычайно уважаемой личностью в своем монастыре и за его пределами. Она переписывалась с могущественными священнослужителями Джада со всей Батиары и из многих других стран.

Говорили, что к тому времени, когда она умерла, в очень преклонном возрасте и окруженная большой любовью, даже Верховный патриарх знал ее имя, и о ее душе молились при зажженных свечах в самом Родиасе.

Существовала традиция, о которой говорилось открыто и которая заключалась в том, что победитель на скачках в Бискио может провести эту ночь и много следующих ночей почти с любой женщиной (и даже с несколькими одновременно, если пожелает) в том районе, за который он выступал.

Некоторые отказывались от такого волнующего приключения по самым разным причинам; один или два победителя договорились провести ночные встречи с мужчинами, которые им понравились. Об этом говорили сдержаннее, но такое случалось. Победа приносила награды, и не все из них были финансовыми, хотя такое тоже случалось. В конце концов, победивший район весь год возглавлял парады в Бискио, его знамя несли впереди всех остальных.

В какие-то годы положение оказывалось более сложным. Если в скачке побеждал конь без всадника – как случилось только что, – ни район, ни наездник не считали правильным праздновать победу. Наезднику, конечно, платили – было бы позором для района не сделать этого, – но ночные вознаграждения предлагали уже не с таким энтузиазмом.