Танец с драконами. Грезы и пыль - Джордж Мартин

— Я пытаюсь усыпить твою бдительность, — сказал Тирион, расставляя фигуры за перегораживающей доску небольшой ширмой. — Ты думаешь, что учишь меня играть, но не все обстоит так, как нам думается. Что, если я уже выучился у торговца сырами?

— Иллирио не играет в кайвассу.

«Верно. Он играет в престолы. Ты, Грифф и Утка — всего лишь фигуры, которые он двигает по своему усмотрению. И жертвует ими, как пожертвовал Визерисом».

— Значит, это целиком твоя вина, что я плохо играю.

— Йолло, я буду скучать, когда пираты тебя зарежут, — хмыкнул Полумейстер.

— Где ж они, твои пираты? Я начинаю думать, что вы с Иллирио их попросту выдумали.

— Больше всего их между Ар Ной и Горестями. Руинами Ар Ной владеют квохорцы, ниже Горестей реку стерегут галеи Волантиса, но между этими городами никакой власти нет, вот пираты и пользуются. На Кинжальном озере полно островов, где они прячутся в гротах и тайных фортах. Ну что, готов?

— Сразиться с тобой — безусловно, с пиратами — вряд ли.

Хелдон убрал ширму, и оба игрока изучили позицию неприятеля.

— Кое-чему ты все-таки научился, — сказал Полумейстер.

Тирион взялся было за дракона, но передумал. В прошлый раз он ввел его в игру слишком скоро, и требушет его съел.

— Если мы все же встретим этих знаменитых пиратов, я к ним, пожалуй, примкну. Назовусь Хутором Полумейстером. — С этими словами карлик двинул своего легкого коня к горам Хелдона.

Тот сделал ход слоном.

— Хутор Полоумный подойдет тебе лучше.

— Мне и половины ума хватит, чтоб с тобой справиться. — Тирион послал тяжелого коня поддержать легкого. — Не хочешь поспорить, кто выиграет?

— Смотря на сколько, — выгнул бровь Полумейстер.

— Денег у меня нет, но на секреты спорить могу.

— Грифф мне язык отрежет.

— Струсил, да? Я бы тоже трусил на твоем месте.

— Скорей черепаха вылезет из моей задницы, чем ты меня победишь. — Хелдон пошел копьями. — Будь по-твоему: спорим.

Тирион протянул руку к дракону.

Три часа спустя он наконец вышел на палубу за малой нуждой. Утка помогал Яндри спустить парус, Изилла правила. Солнце стояло над самыми тростниками у западного берега, ветер набирал силу. Тирион чувствовал, что ему будет плохо, если он не выпьет вина, желательно целый мех. Ноги совсем отнялись от долгого сидения на табуретке, в голове стоял звон — как бы за борт не рухнуть.

— А Хелдон где, Йолло? — спросил его Утка.

— В постель слег. Неможется ему, черепахи из задницы лезут. — Оставив рыцаря размышлять над этой загадкой, Тирион взобрался на крышу. На востоке за скалистым островком густел мрак.

— Чуешь бурю, Хутор Хилл? — окликнула его септа Лемора. — Впереди Кинжальное озеро, где пираты так и кишат, а еще дальше — Горести.

«Только не мои, — заметил про себя Тирион. — Свои я ношу с собой. Куда все-таки отправляются шлюхи — может, в Волантис?» Он может найти Тишу там: человек должен на что-то надеяться. Что он ей скажет при встрече? «Прости, что позволил надругаться над тобой, милая. Я думал, ты шлюха. Найдешь ли ты в себе силы простить меня? Я так хочу снова вернуться в наш домик, где мы с тобой жили как муж и жена».

Островок исчезал вдали. На восточном берегу стояли руины: покосившиеся стены, рухнувшие башни, проломленные купола, ряды гнилых деревянных колонн. Улицы, забитые илом, поросли лиловым мхом. Еще один мертвый город, раз в десять больше Гойан Дроэ. Теперь здесь живут черепахи, громадные костохрясты — вон они, греются на вечернем солнце, бурые и черные бугорки с зубчатыми хребтами посередине панциря. Некоторые при виде лодки плюхались в воду, поднимая волну. В этом месте купаться не стоило.

За полузатопленными деревьями и протоками былых улиц искрилось живое серебро. Еще одна река, приток Ройна. Разрушенные стены становились все выше: город сужался к мысу, где стоял колоссальный дворец из розового и зеленого мрамора, с куполами, обвалившимися шпилями и крытыми галереями. Черепахи спали на пристани, у которой могло поместиться с пятьдесят кораблей. Дворец Нимерии, догадался Тирион. Эти руины были когда-то Най Сар, ее городом.

— Йолло! — крикнул Яндри. — Ты говорил, что в Вестеросе есть такие же широкие реки?

— Я ошибался, — признал Тирион. — Все реки там наполовину уже, чем эта. — Новый приток почти не уступал шириной Ройну и вполне мог сравниться с Мандером и Трезубцем.

— Это Най Сар, где великий отец принимает свою буйную дочь Нойну, — стал объяснять Яндри, — но после встречи с другими дочками Ройн станет еще шире. У Кинжального озера к нему придет Квойна, смуглая дочь: из Акса она несет золото и янтарь, из Квохорского леса сосновые шишки. Чуть дальше к югу отец встречает Лорулу, веселую дочь с Золотых Полей. В том месте некогда стоял Кройян, праздничный город с водяными улицами и домами из золота. Потом, много лиг спустя, прокрадывается с юго-востока Селхору, робкая дочь, извилистая и скрытная. После этого Ройн разливается так, что с середины его берегов не видно. Сам убедишься, дружок.

Не сомневаясь в этом, Тирион заметил крупную зыбь ярдах в шести от лодки. Он хотел уже показать на нее Леморе, и тут «Деву» начало валять с борта на борт.

На поверхность всплыла рогатая черепаха невероятной величины. Зеленый панцирь с бурыми пятнами оброс водяным мхом и черными раковинами. Рептилия подняла голову и взревела громче всех боевых рогов, когда-либо слышанных Тирионом.

— Он благословил нас! — вскричала, заливаясь слезами, Изилла. — Благословил!

Утка вопил во всю мочь, молодой Грифф тоже. Хелдон опоздал: когда он вышел, гигантское создание опять скрылось в речных глубинах.

— Что за шум? — спросил Полумейстер.

— Черепаха, — сказал Тирион. — Больше, чем наша лодка.

— Это был он! — вмешался взволнованный Яндри. — Речной Старец!

«Почему бы и нет, — мысленно улыбнулся карлик. — Какие только чудеса не сопутствуют рождению королей».

«Веселая повитуха» вошла в Белую Гавань тихо, с вечерним приливом. Залатанный парус колыхался при каждом порыве ветра. Старый когг даже в молодости не блистал красотой. На носу у него смеющаяся женщина держала за ножку младенца, но черви сильно источили ее щеки и ребячий задок. Корпус покрывали бесчисленные слои унылой коричневой краски, серые паруса истрепались. Взглядов «Повитуха» не привлекала — разве что кто-то полюбопытствовал бы, как это судно держится на воде, — но в порту хорошо ее знали: уже много лет она ходила между Систертоном и Белой Гаванью.

Не так представлял Давос Сиворт свое прибытие, отправляясь сюда с флотом Саллы. Тогда все казалось проще. Белая Гавань не прислала ворона с присягой на верность, поэтому король Станнис отправляет посла для личных переговоров с Мандерли, лордом этого города. Сам посол идет на галее «Валирийка», следом — полосатые корабли лиссенийского флота: черные с желтым, розовые с голубым, зеленые с белым, пурпурные с золотом. Лиссенийцы любят яркие краски, а Салладор Саан пуще всех. Так было, но затяжной шторм все поменял.