Блудный сын - Дин Кунц

— Квартира Оллвайна, — напомнила ему Карсон. — Когда вы там побывали?

— Ты слушаешь меня или нет?! — рявкнул Фрай. — Я там никогда не был. Может, вы кончаете от вырванных сердец и кровоточащих внутренностей, а я в среднем возрасте стал брезглив. Это ваше дело, вот и занимайтесь им.

— Никогда не был? — переспросил Майкл. — Но тогда откуда Харкер знает о черных стенах, о лезвиях для бритв?

Фрай скривил лицо, словно хотел плюнуть, но потом спросил:

— Каких лезвий? Что это вы, девочки, несете?

— Ты чуешь правду? — спросила Карсон Майкла.

— От него ею так и разит, — ответил напарник.

— Разит? — повторил Фрай. — Это что, шутка?

— Должен сознаться, да.

— Я еще не настолько пьян, чтобы не пообщаться с вами, — пробурчал Фрай. — Сейчас открою сетчатую дверь и спущу вас с крыльца.

— Я буду тебе очень признателен, если ты не станешь с этим спешить, — ответил Майкл.

— Издеваешься, что ли?

— Похоже на то.

Карсон отвернулась от двери, направилась к ступеням.

— Пошли, нет времени.

— Но мы так мило беседуем с Болотным жителем, — запротестовал Майкл.

— Опять шутка, а? — пожелал узнать Фрай.

— Именно так. — И Майкл последовал за Карсон.

Перебрав в памяти свои встречи с Харкером за последние пару дней, Карсон пулей бросилась к автомобилю.

Привязав запястья и лодыжки Дженны к самодельному столу для вскрытий, Джонатан Харкер воспользовался ножницами, чтобы избавить ее от одежды.

Влажным ватным шариком мягко стер кровь с лица около левой ноздри. Кровотечение уже прекратилось.

Всякий раз, когда она начинала просыпаться, он использовал пластиковую бутылочку с мягкими стенками, чтобы выжать две-три капли хлороформа на ее верхнюю губу, под ноздри. Вдыхая пары быстро испаряющейся жидкости, Дженна тут же отключалась.

Когда женщина уже лежала перед ним обнаженной, Джонатан начал щупать ее, где хотел, чтобы посмотреть на свою реакцию. Вернее, на отсутствие реакции.

Секс, не связанный с продолжением рода, был единственным средством, с помощью которого члены Новой расы снимали напряжение. Они отдавались друг другу по первому требованию, с той степенью покорности, какую даже самые либеральные представители Старой расы нашли бы шокирующей.

Они могли заняться сексом где угодно и как угодно. Для стимуляции желания им не требовались эмоции, нежность, красота.

Их желание не имело ничего общего с любовью, являлось лишь потребностью.

Молодые мужчины совокуплялись со старыми женщинами, старые женщины — с молодыми женщинами, юные девушки со стариками, тощие с толстыми, прекрасные с уродливыми, в любом сочетании, с единственной целью — удовлетворить себя, без всяких обязательств перед партнером, без всяких чувств, без мысли о том, что секс может перейти в более длительные отношения.

Более того, личные отношения между членами Новой расы не поощрялись. Джонатан даже подозревал, что они созданы так, что просто неспособны на взаимоотношения, которые практиковала и развивала Старая раса.

Сексуальная привязанность к одному партнеру становилась препятствием на пути бесконечных завоеваний, которые являлись целью для каждого члена Новой расы. Так же, как препятствием была дружба. Так же, как семья.

Ибо мир должен стать единым, все мыслящие существа должны разделять один и тот же порыв, одну и ту же цель. Они должны жить в системе простых ценностей, где не будет места концепции морали и различиям во мнении, которые из нее развиваются.

Поскольку дружба и семья отвлекают от великой цели, объединяющей всех представителей вида, идеальный гражданин, говорит Отец, должен быть одиноким в личной жизни. Будучи одиноким, он сможет полностью и без остатка отдавать свои силы ради триумфа и во славу Новой расы.

Прикасаясь к Дженне где ему хотелось, не в силах вызвать в себе потребность, которая могла сойти за желание, Джонатан заподозрил, что создатель заложил в их программу некий психологический блок, не поощряющий, а может, и прямо запрещающий секс с представителями Старой расы.

Вместе с базовым образованием, которое они получают методом прямой информационной загрузки мозга, в них закладывается и презрение к Старой расе. Презрение, разумеется, может вести к доминированию, в том числе и в сексе. Но с Новой расой этого не происходит, возможно, потому, что к запрограммированному презрению к природной форме человечества добавлен и легкий привкус отвращения.

Среди тех, кто появляется на свет из резервуаров сотворения, только жене Отца разрешено влечение к Старой расе. Но в каком-то смысле он уже не представитель Старой расы, он — бог Новой.

Лаская Дженну, прелестную девушку, которая внешне вполне могла сойти за представительницу Новой расы, Джонатан не только не возбудился, ее тело отталкивало его.

Странно, конечно, что это низшее существо, переходное звено между животными и высшей Новой расой, тем не менее может иметь в себе что-то такое, чего нет у Джонатана, железу, орган, может, что-то еще, позволяющее едва ли не постоянно быть счастливым.

Ладно, пора резать.

Когда Дженна застонала и ее веки дернулись, Джонатан вновь капнул хлороформа на ее верхнюю губу, и она затихла.

Харкер подкатил к столу стойку с капельницей. Бутыль с раствором глюкозы для внутривенных вливаний он закрепил на стойке заранее.

Он наложил жгут на правую руку Дженны, нашел вену. Вогнал в нее иглу, соединенную трубкой с бутылью, снял жгут.

В трубке между бутылью и иглой имелся дополнительный входной канал, на который он установил шприц, наполненный сильнодействующим успокоительным средством, и теперь мог по мере необходимости вводить его дробными дозами.

Он не мог обойтись без успокоительного, если хотел, чтобы Дженна не дергалась во время вскрытия. А вот если бы возникла необходимость привести ее в чувство, чтобы она могла отвечать на вопросы насчет того, что он нашел в ее теле, вот тогда подачу успокоительного он мог и прекратить.

Поскольку она могла кричать даже под действием успокоительного средства и переполошить жильцов снизу, Джонатан приготовил тряпичный кляп и теперь засунул его Дженне в рот. Потом заклеил губы широким скотчем.

Когда наклеивал скотч, веки Дженны дрогнули, ее глаза открылись. Мгновение она ничего не соображала, не понимала, что с ней происходит… и тут же сложила два и два.

Когда ее глаза округлились от ужаса, Джонатан сказал: «Я знаю, ваш вид не способен усилием воли отключить болевые ощущения, как это можем мы. Поэтому я буду будить тебя как можно реже, чтобы ты объяснила, что я нашел у тебя внутри».