Нежная стерва, или Исход великой любви - Марина Крамер

– Ой, вот уж что не грозит вам, так это потолстеть! – улыбнулся Макс. – О, не вынес одиночества, похмельный черт!

– Кто? – не поняла Марина.

– Хохол идет.

Он приближался к ним, держа в руке букет фиалок. Дикое зрелище – Хохол с цветами! Коваль отвернулась, чтобы скрыть смех, накативший на нее, и взяла сигарету. Он подошел и присел на корточки перед шезлонгом, положив букет ей на колени:

– Прости меня за вчерашнее.

– Убирайся! – велела Марина, сбрасывая фиалки с коленей.

Хохол посидел перед ней еще секунду, встал, зашвырнул букет куда-то в кусты и быстрыми шагами направился к отелю.

– За что вы его так, Марина Викторовна? – спросил Макс, потягивая сок.

– Он знает, за что! – отрезала Коваль, вставая. – Я в душ, потом на пляж, а ты можешь быть свободен.

– Не могу – вы одна остались.

– Ну и что из этого? Могу я побыть наедине с собственными мыслями? Мне нужно кое-что обдумать, а вы трое мне постоянно мешаете. Иди, Макс, гуляй, не грузи меня! – попросила она и пошла в номер, где после душа уселась на балконе с сигаретой и стаканом персикового сока и стала раскладывать в уме происшедшее дома в ровную линию.

Во-первых, отказ охранять вечно похмельное тело Печатника. Через несколько дней в ее казино валят Шерхана. После стрелки у Строгача в том же самом казино она сама едва не взлетает на воздух. Совпадение? Бурый встречается перед этим со Строгачом с глазу на глаз, как Коваль узнала случайно. Бурый – «крыша» Печатника. С покойным Шерханом вроде не враждовал, валить его причин не имел. К Марине у него тоже вряд ли есть претензии. Тогда возникает вопрос: кто, зачем, за что? Голова разрывалась, а ответов не было, только многочисленные вопросы, роящиеся, как пчелы…

Дальнейший ход мыслей был прерван появлением Хохла, он перелез через перила своего номера прямо на балкон, обхватил сидящую Марину за плечи и прижался губами к мокрым после душа волосам:

– Как мне жить теперь, Коваль?

– В смысле?

– В прямом – как жить и знать, что никогда больше ты не позволишь мне прикоснуться к тебе?

– Мелодрамы захотелось? – поинтересовалась она, высвобождаясь из его объятий. – Очень жаль себя, да? Не надо было вестись на голые сиськи, чтобы потом не страдать.

– Ты и в самом деле так думаешь? – поразился Хохол, глядя на нее с удивлением, – от той покорной кошки, что извивалась в его руках, не осталось даже хвостика, перед ним сидела железная Наковальня собственной персоной.

– Я никогда не говорю того, чего не думаю, – отрезала она.

– Но ведь то, что было…

– А что такое было, Хохол? – жестко перебила Марина. – Мне вдруг остро захотелось мужика, и я его получила. Все. Вовсе не повод для продолжения.

– Ты серьезно? – все еще не верил он, думая, что это она просто решила наказать его за вчерашний спектакль.

– Я не буду повторять дважды, поэтому уясни раз и навсегда: то, что я переспала с тобой, для меня ничего не значит, с тем же успехом на твоем месте мог оказаться кто угодно. Просто ты был под рукой. Все, свободен!

Он схватил ее за плечи и так встряхнул, что чуть голова не отлетела:

– Ты думаешь, что если ты – босс, а я – телохранитель, то можешь позволять себе так обращаться со мной?! Хрен-то, дорогая! А знаешь, что я сделаю, когда мы вернемся? Я сдам Строгачу Виолу с потрохами, тогда посмотрим, как вы обе запрыгаете!

– Не сдашь! – абсолютно спокойно сказала Марина, глядя в его расширенные от гнева глаза.

– Это почему ты так решила?

– А подумай, что станет с тобой, если я скажу Малышу, что ты меня изнасиловал? И он поверит, я хорошо умею убеждать. Ну, и кто из нас попал?

Хохол швырнул ее обратно в кресло и пошел к двери. На пороге обернулся и смерил Коваль таким презрительным взглядом, что, будь она не она, провалилась бы сквозь ламинированный пол.

– Дурак беспонтовый, нашел, кому угрожать! – пробормотала Марина.

Да, физически он мог бы справиться с ней одной рукой, но мозги у Коваль работали безотказно, и ему до них ой как далеко! Марина ни за что не ввязалась бы в эту авантюру, не просчитав все возможные варианты, в том числе и этот. Шантажировать ее… Не надо и пробовать!

Она молча смотрела на Хохла, остановившегося в дверях, и думала: а осмелится ли он сейчас приблизиться к ней, ведь она же видит, как он завелся и хочет ее, вот прямо на этом балконе, в этом кресле, да где угодно, только бы разрешила…

Спрашивать разрешения он не стал, молча сгреб ее и унес в спальню, выместив там все обиды за вчерашний день и за сегодняшний, да так, что Коваль пошевелиться не могла. Лежала опять в луже и не двигалась, чтобы не усиливать боль во всем теле. Хохол курил, сидя на краю кровати и глядя на нее:

– Допрыгалась? Я предупреждал – не зли меня, не доводи до греха, но ты же упертая! Я остановиться не могу, когда вспоминаю, что ты наговорила мне, убил бы на фиг!

– Я сказала чистую правду, не надейся, что я возьму свои слова обратно! А ты, если только вякнешь Сереге, позавидуешь мертвым, уж поверь мне! – пообещала она, с трудом поворачиваясь на бок и отбрасывая за спину волосы. – И сделай доброе дело – унеси меня в душ, я встать не могу.

Марину не покидало чувство, что дома происходит что-то, о чем ее никто не ставит в известность. Она позвонила Розану, тот долго мялся, мутил, крутил, но потом не выдержал и раскололся. Ему позвонил Азамат и предложил уступить кусок земли в центре города, где находились два собственных Марининых ресторана и один «подкрышный».

– Он что, с елки рухнул, задницу ободрав? – искренне удивилась Коваль. – Как это – предложил тебе? А я кто тогда?

– Не заводись! – попросил Розан. – Я ему так и сказал: мол, вернется Коваль, с ней и базарь. А он: мол, с бабами дел не делаю, давай по понятиям, как мужик с мужиком.

– Ну, я ему, сука, покажу – по понятиям! – вызверилась Марина, не на шутку взбешенная таким финтом со стороны Азамата. – Все, на хрен, задолбал отдых! Завтра встречай меня!

– Так, стоп, стоп, стоп! – заорал в ответ Серега. – Не смей мне даже! Ничего не изменится за пять дней, поверь мне, а меня Малыш четвертует за то, что я тебе отдых поломал! Я прошу тебя, не дергайся, разрулим! Маринка, пожалуйста! Я ведь тоже переживаю за тебя.

– Ну, вообще! Это что – и на две недели нельзя отлучиться, сразу какая-то тварь на мою территорию лезет! Ты Строгачу звонил?

– Ты что?! Кто я Строгачу, чтобы звонить?!

– Ладно, сама позвоню. Блин, как так? Я не обязана ничего уступать какому-то хренову горцу! И не будет этого.

– Ну, песец, понеслась! – вздохнул Розан. – Успокойся, а? Конечно, ничего своего не отдадим. Но фишка, по-моему, в том, что хозяин ресторана, «Карусели» этой, решил нас кинуть и рвануть к Азамату, отсюда и весь сыр-бор.