Питерская Зона. Запас удачи - Дмитрий Манасыпов

Мне вот интересно: а ребятки-то сами понимают, что уже не люди? Что давненько стали местными? Только местные могут вот так спокойно лапать «перекати-поле», не заставляя его оживать и стараться убить живое существо. Хорошо, если не понимают. Хуже, если вполне это осознали. Пока, ясное дело, многого не умеют. Говорили, что процесс изменения доходил до того, что бродяге, застрявшему внутри Периметра, переставало быть нужным самое важное оборудование. Детекторы, противогазы, тепловизоры с ночниками. Мол, Зона дарила всякие там умения.

Глупые мысли какие-то, честное слово. Надо за дорогой следить и за хвостом Раздва. А то вопремся во что-то, и никакой мой хитрый план не сработает. Есть ли у меня хитрый план? А то! Как не быть-то. Страх какой хитрый. Дождаться момента и импровизировать. Я же мастер импровизации, точно вам говорю. Такой иногда неожиданно фортель выкину, что сам потом тихо фигею. И никогда больше не соглашаюсь повторить что-то эдакое, с легким налетом безумия и стремления к самоубийству.

А пока мы шли. Незаметно двигались в глубь странноватых катакомб, что никак не должны быть здесь. Откуда, скажите на милость, такая подземная сеть здесь, в Питере? Вот и мне думается, что «оттуда», больше в голову ничего не приходило. Она ж есть, мы по ней идем. И прошли, сдается мне, уже почти километр. И хорошо, что прошли пока спокойно. Пока. Покой, как известно, нам только снится.

Именно так и случилось. Практически сразу после моих мыслей об удаче, выпавшей мне и моим ни хрена не товарищам.

– Стоять! – От, епта, у меня ж ничего не работает!

Я поднял кулак, заставив их остановиться. Так, что у нас?

Раздва, застыв на месте, осторожно вытягивала вперед голову. Нюхала воздух, потешно шевеля мордочкой и розовым носиком. Милашка она у меня, что и говорить.

Блед оказался рядом. Посмотрел, покрутил головой. До хрена рассмотришь в свете фонарика или даже в работающий, как у него, «ночник»? Вот-вот, что практически ничего.

Темнота, разрезаемая лучом фонаря. Фонарей, ведь Блед, отключив прибор, присоединился к моему развлечению. А толку? Тут хоть прожектор ставь, ничего просто так не поймешь. Да, есть тут что-то. Зуб даю, что есть. Не свой, правда, зуб, а вон хотя бы Вано. Свои мне все дороги.

Раздва, пискнув, отошла ко мне и, не задерживаясь, тут же вскарабкалась, аки лев по баобабу, забравшись на плечо.

– Не понял, – прогудел через респиратор шлема Блед, – чего она?

– Боится.

Боится. Только не аномалии. В этом-то вся фишка. Эманировала Раздва четко, накатывая на меня алыми тревожными ожиданиями кого-то из мутантов. Будь Блед и его команда совсем местными, они бы тоже почуяли, надо полагать. Ну, что же, посмотрим. Мало ли, как оно повернется. Мне бы поближе к Вано, и вообще сложится все как надо. Вот только что у нас тут за аномалия, а?

Где мои колечки? Вот они. Так, господа бандиты, предупреждать не буду, ваше дело. А сам лучше отойду подальше. Ага, тоже отошли. Ну, правильно, ссут, когда страшно. Попробуем, чего уж.

Колечко полетело вперед, весело мелькнув марлевым хвостиком. Полетело, приземлилось и… и ничего. Угу. Пробуем еще раз. И… снова ничего. Веселое это занятие – швыряться маркерами. Сидишь себе, обкидываешь возможную опасность, ждешь, пока та проявится. А она молчит. И все бы ничего, если бы не… не какая-то неведомая дрянь, что заставляет Раздва все теснее прижиматься ко мне, и сердечко у нее стучит, что твой перфоратор. Кого ж на нас несет-то?!

Колечко, брошенное пятым и заставившее меня переживать за оставшееся количество, сработало. Да так, что если бы не явный посыл Раздва, заставивший зажмуриться, памятуя про отсутствие светозащиты, хана бы мне.

Кольцо приземлилось так же, как и его собратья. Шмякнулось себе на бетон, и все. Тишь, гладь, божья благодать. Ага, как бы не так.

Белые и яркие, до рези в глазах, искры возникли из ниоткуда. Еле слышно щелкнуло, блеснуло, мелькнула первая, вторая, третья. Переливающиеся слепящей белизной, быстрые и юркие искры закрутились, начав сворачиваться в сферу. Новые возникали тут же, одна за одной. Болезненно крутящийся клубок дрогнул, еще и еще, задрожал, начав свистеть.

Свист, тонкий и проникающий всюду, добрался до моей головы на пару секунд после ладоней, плотно прижатых к забралу. Свист, нарастая и нарастая, резал пространство, терзал уши, незащищенные умершими мембранами, сводил стонущие зубы и бешено пульсирующие мышцы. Господи ты Боже, что ж так больно-то!!! А-а-а-а-а!..

Раздва, рвущая ткань комбинезона и рюкзака, лезла внутрь, пытаясь хотя бы как-то укрыться. Рядом кто-то с хрустом бухнулся на колени, начиная вопить и подпевать моему вою, взлетевшему под самый потолок. Свист, перегоняя человеческие вопли, рванул еще выше. В небо, закрытое тоннами земли, бетона и металла, туда, где, разрываясь от его мощи, летали наши головы. Головы, лишенные даже подобия мысли, эмоций или еще чего. Только боль, только страх, только пронзающий от макушки до пяток раскаленный и бешено крутящийся диск пилорамы. Диск, превративший меня в очумевшую от ужаса и рвущихся нервов обезьяну. Обезьяну, понимавшую, что надо терпеть, что надо закрывать глаза, как ни хотелось бы закрыть уши. Терпи, терпи, мужик!

Диск превратился в скальпель. Скальпель стал тонко натянутой струной. И она, мать ее, лопнула. Порвалась, хлестнув на прощание раскаленным белейшим хлыстом. Вспышка пробилась даже через прижатые к забралу ладони в перчатках.

Секунда, две… ладони, мокрые и тряские, с трудом отпустили забрало. Мозг сопротивлялся, яростно и неумолимо. Нет, нет, вопил он, не надо. Надо, твою за ногу, еще как надо! Почему? Глупый вопрос.

Где-то рядом какая-то неизвестная пока дрянь. И она явно не Дед Мороз с мешком подарков или Снегурушка в чулках, корсете и стрингах со стразами Сваровски.

А еще совсем рядом орут и матерятся мои попутчики. И они, дурни такие, закрывали как раз уши. И тут стоит начать импровизировать. Да еще как стоит. Немедля.

Вот они, мои дорогие противники, катаются по полу, орут, тычут в стороны стволами. Ах, как хорошо, ах, как чудесно. Дивное окончание такого плохого отрезка моей жизни.

У каждого свои слабости. Моя – личные вещи. От зубной щетки до оружия. Угадайте, что сделал, воспользовавшись ситуацией? Верно, так быстро, как позволяла гудящая голова, оказался рядом с Вано. Он что-то почуял, несмотря на жуткий гул в ушах и вытаращенные глаза с лопнувшими капиллярами. Да-да, мне хватило даже фонаря, смотрящего чуть в сторону, чтобы понять это. Не глаза, а прямо помидоры-черри. Такие же маленькие и такие же красные. Ну, даже если вы, ребятки, ослепли, это ненадолго. Сейчас избавлю вас от мучений и мучительной инвалидности в столь юном возрасте.

Вырубил его одним ударом. В горло, с которого он стащил щиток жилета. Ударил костяшками, вгоняя кадык внутрь, ломая его и трахею. И зажал рот ладонью. Чтобы не нашумел. Черт!

Блед, сволочная скотина, что-то услышал. Выпалил на звук, всадил три одиночных, наплевав на остальных компаньонов. Я успел завалиться, выставив Вано. И его корчи, такие мерзкие из-за предсмертного хрипа, прервало попадание. В то самое горло, разворотив его к чертовой бабушке.