📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаЭверест. Кому и за что мстит гора? - Джон Кракауэр

Эверест. Кому и за что мстит гора? - Джон Кракауэр

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 78
Перейти на страницу:

Бейдлман, человек деликатный, прекрасно знал свое место в команде.

– Я был всего лишь третьим проводником, – рассказывал он после экспедиции. – Поэтому старался не слишком сильно «тянуть на себя одеяло». Я далеко не всегда высказывал свое мнение, когда это стоило бы делать, о чем сейчас очень сильно жалею.

Бейдлман говорил: в соответствии с туманно сформулированным Фишером планом, в день штурма вершины предполагалось, что впереди всех пойдет Лопсанг Джангбу с рацией и двумя мотками веревки, которую должен будет закрепить до прихода клиентов. Букреев и Бейдлман, которым не выдали раций, должны были идти «в середине или почти впереди, в зависимости от того, как будут двигаться клиенты, а Скотт со второй рацией должен был идти в арьергарде».

– По предложению Роба мы договорились, что в два часа дня надо начинать спуск, и все те, кто окажется дальше чем на расстоянии плевка от вершины, должны будут развернуться и двигаться назад. По идее сам Фишер должен был развернуть клиентов, – объяснял Бейдлман. – Мы об этом с ним четко договорились. Я сказал, что у меня, третьего проводника, просто язык не повернется приказывать клиентам, заплатившим по 65 000 долларов, начинать спуск вниз. Фишер согласился, что это должен сделать он сам.

Но по причинам, которые сейчас нет смысла обсуждать, все пошло не по плану. В 14.00 на вершину вышли только Букреев, Харрис, Бейдлман, Адамс, Шёнинг и я. Если бы Фишер и Холл действительно придерживались заранее оговоренных ими правил, то все остальные должны были повернуть обратно, так и не поднявшись на вершину.

Время шло, Бейдлман волновался, но не имел возможности обсудить ситуацию с Фишером, так как у него не было рации. Лопсанг, который нес рацию, был где-то внизу. Рано утром, когда Бейдлман увидел на Балконе блюющего Лопсанга, он забрал у шерпа два мотка веревки, чтобы закрепить ее выше, на крутой скале. Однако позже он пожалел, что ему «даже в голову не пришло забрать у него и рацию».

– В результате я просидел на вершине очень долго, поглядывая на часы в ожидании Скотта, – вспоминал Бейдлман. – Я хотел начинать спуск, но каждый раз, когда я вставал, чтобы уйти, кто-либо из наших клиентов переваливал через верхушку гребня, и я снова садился, чтобы его дождаться.

Сэнди Питтман появилась на финальном отрезке подъема около 14.10, чуть опережая Шарлотту Фокс, Лопсанга Джангбу, Тима Мэдсена и Лин Гаммельгард. Но Питтман двигалась очень медленно, а чуть ниже вершины неожиданно упала на колени в снег. Лопсанг подошел к ней, чтобы помочь, и обнаружил, что у нее закончился уже третий баллон кислорода. Рано утром, когда он тащил ее на короткой страховке, он поставил ей подачу кислорода на максимум (четыре литра в минуту), и поэтому Питтман относительно быстро израсходовала весь свой запас. К счастью, хотя сам Лопсанг и не пользовался кислородом, у него в рюкзаке оказался полный запасной баллон. Он подключил маску и регулятор Питтман к свежему баллону, они прошли последние несколько метров к вершине и присоединились к праздновавшим успешное восхождение альпинистам.

Приблизительно в это время на вершину пришли Роб Холл, Майк Грум и Ясуко Намба, о чем Холл и сообщил по рации Хелен Уилтон в базовом лагере.

– Роб сказал, что на вершине холодно и ветрено, – вспоминает Уилтон. – Но голос его звучал вполне бодро. Он сказал: «Вот только что в поле зрения появился Даг, я его встречу и потом сразу буду спускаться… Если от меня никаких сообщений не будет, значит, все в порядке». Уилтон передала сообщение о выходе на вершину в офис «Консультантов по приключениям» в Новой Зеландии, а также отправила несколько факсов друзьям и членам семей «восхожденцев» по всему миру с известием о триумфальной кульминации экспедиции.

Однако ни Даг Хансен, ни Скотт Фишер не достигли вершины в ближайшее время. На самом деле Фишер поднялся на вершину только в 15.40, а Хансен – после 16.00.

За день до восхождения, в четверг 9 мая, когда все мы уже добрались из третьего лагеря в четвертый, Фишер дошел до палаток на Южном седле только после 17.00. Он выглядел очень усталым, хотя и всеми силами пытался скрыть это от клиентов. Шарлотта Фокс, которая была в одной палатке с Фишером, вспоминала:

– В тот вечер я бы не сказала, что Скотт был болен. Он был очень активным и поддерживал и настраивал каждого из нас, как футбольный тренер перед важной игрой.

На самом деле напряжение последних недель изнурило Фишера – как физически, так и психологически. Хотя он обладал исключительными запасами энергии, расходовал он ее слишком расточительно, и к моменту прихода в четвертый лагерь его силы были на исходе.

– Скотт был сильной личностью, – подтверждал после экспедиции Букреев. – Но накануне восхождения он переутомился, у него было много проблем, и он потратил слишком много сил. Волнения, волнения, волнения. Скотт нервничал, но этого не показывал.

Кроме того, Фишер скрывал от всех тот факт, что он мог быть серьезно болен во время штурма вершины. В 1984 году во время экспедиции в районе горы Аннапурна (Непал) он подхватил желудочно-кишечных паразитов под названием дизентирейная амеба, от которых не мог окончательно избавиться все последующие годы. Эти паразиты поражали печень и могли совершенно непредсказуемо активизироваться, что вызывало приступы сильного физического недомогания. Фишер упомянул о своем недуге нескольким людям в базовом лагере, но утверждал, что об этом не стоит беспокоиться.

По словам Джен Бромет, когда болезнь была в активной фазе или стадии обострения (а весной 1996 года был, по-видимому, именно такой случай), Фишер «сильно потел, и его лихорадило. Эти приступы буквально валили его с ног, но они были короткими и проходили через десять или пятнадцать минут. В Сиэтле такие обострения случались с ним, может быть, раз в неделю или около того, но в состоянии стресса приступы бывали намного чаще. В базовом лагере они случались часто – через день, а иногда и каждый день».

Если Фишер и страдал от подобных приступов в четвертом лагере или выше, то он никому об этом не говорил. Фокс рассказывала, что вскоре после того, как Скотт пришел в четверг вечером в свою палатку, он «свалился спать, но не проспал и двух часов. Он проснулся в 22 часа, начал медленно готовиться к восхождению, но ушел из лагеря гораздо позже последнего из своих клиентов, проводников и шерпов».

Остается неясным, когда именно Фишер ушел из четвертого лагеря, возможно, это произошло только к часу ночи в пятницу, 10 мая. Почти все время в тот день он шел далеко позади остальных и дошел до Южной вершины только к часу дня. Я увидел его первый раз около 14.45, когда во время спуска с вершины мы с Энди Харрисом ждали на ступени Хиллари, пока рассосется толпа. Фишер был последним альпинистом, который поднялся вверх по веревке, и выглядел он чрезвычайно утомленным и изможденным.

Мы с ним обменялись приветствиями, после чего он быстро переговорил с Мартином Адамсом и Анатолием Букреевым, которые в ожидании своей очереди на спуск по ступени Хиллари стояли сразу за нами с Харрисом.

– Эй, Мартин, – сказал Фишер, не снимая кислородной маски и стараясь изобразить шутливый тон. – Как думаешь, ты сможешь покорить вершину Эвереста?

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?