Страны Белого Слона. Правда и вымыслы - Кирилл Котков

Данное заблуждение состоит в том, что, согласно западным СМИ, военные, правящие Бирмой/Мьянмой, только и занимаются тем, что подавляют свободу и демократию, нарушают права человека, прессуют национальные меньшинства и так далее. При этом в тех же западных СМИ редко пишут подобное про соседний Таиланд, где у власти фактически тоже находятся военные.

Не оправдывая отдельные перегибы в действиях бирманских военных, на сегодняшний день можно уверенно сказать, что, если бы не они, современной Бирмы/Мьянмы, скорее всего, просто бы не существовало.

После обретения независимости в 1948 г. Бирма вела очень активную внешнюю политику и была одним из лидеров движения неприсоединения. Лидер страны премьер-министр У Ну неоднократно посещал с визитами разные страны, призывая к борьбе за мир и к неприсоединению ни к одному из противостоящих блоков – СССР и США. Бирманец У Тан стал генеральным секретарём ООН и самым известным бирманцем ХХ в. за пределами родной страны. Однако вся эта кипучая деятельность на практике не приносила Бирме никакой пользы. Страна фактически находилась в состоянии вялотекущей гражданской войны, причём не только в плоскости «бирманцы против национальных меньшинств», но и в плоскости противостояния правительственных сил и Коммунистической партии Бирмы, в те годы пользовавшейся поддержкой значительной части населения, в т. ч. и собственно этнических бирманцев. В экономике дела становились всё хуже и хуже. К началу 1960-х гг. уровень жизни был намного ниже, чем в колониальные годы до Второй мировой войны. Значительная часть страны вообще не находилась под контролем официальных властей. В этих условиях военные во главе с генералом Не Вином осуществили практически бескровный переворот, установив диктатуру и взяв курс на построение «буддийского социализма». Несмотря на то что в итоге этот самый социализм построить не удалось – сказывались и самоизоляция, и техническая отсталость страны, военные всё же сумели обеспечить стабильность государственной власти. Успешная аграрная реформа, проведённая именно в годы правления Не Вина, окончательно перевела военные конфликты в стране в плоскость противостояния бирманской армии и вооружённых формирований враждебных к ней национальных меньшинств. Иными словами, гражданская война постепенно, но всё же пошла на спад. Те же военные во главе с Не Вином не втянули страну ни в один крупный международный конфликт, а их в те годы в регионе было предостаточно.

В 1988 г., после того как Не Вин был смещён и недовольство в стране могло привести к непредсказуемым последствиям, лидеры «протэстувальныкив» очень плохо себе представляли то, как будет выглядеть страна в случае перехода власти в руки «свободного демократического правительства», именно военные опять навели порядок в стране, снова взяв власть в свои руки. Да, при разгоне демонстраций в Янгоне было применено оружие и погибли люди – всего около 300 чел., однако жертв было бы намного больше, если бы у власти оказались популисты-идеалисты, никогда не имевшие опыта управления страной.

Взяв в очередной раз власть в свои руки, военные, однако, провозгласили своей задачей создание условий для постепенного перехода власти в стране в руки гражданского правительства. Понятно, что в условиях вялотекущих военных конфликтов на национальных окраинах быстро создать такие условия было невозможно, да и западные санкции очень сказывались на развитии страны. Тем не менее к началу 2010-х гг. экономическое развитие страны постепенно набирало обороты, а на окраинах удалось добиться прекращения военных действий со многими из вооружённых формирований. Всё это создало условия для прихода к власти вполне гражданского правительства в Бирме/Мьянме в 2015 г.

Интересно, что вначале приход к власти нового правительства, где доля военных составляла лишь 25 %, был воспринят населением с энтузиазмом – за долгие годы любая несменяемая элита успевает надоесть! Однако уже первые серьёзные проблемы и вызовы, с которыми столкнулось правительство, вроде «кризиса рохинджа» 2017 г., показали, что без участия военных не обойтись.

В настоящее время отношение к военным у простых бирманцев двоякое. С одной стороны, служить в армии и быть военным престижно – армия воспринимается как элита общества! Последние десятилетия показали, что вооружённые силы действительно являются опорой и залогом единства государства. С другой стороны, многие справедливо ругают военных за жёсткий полицейский режим и долгие годы изоляции страны. Поскольку всё познаётся в сравнении, бирманцы любят сравнивать «как было раньше – и как теперь», и при малейшей оплошности гражданского правительства сразу начинают вспоминать, что «при военных было лучше», или наоборот, если это же самое правительство справляется со своими обязанностями.

Как показала мировая практика, любые китайские инвестиции за границей являются «игрой в одни ворота». Это касается и неоколониалистской инициативы «Один пояс, один путь», целью которой является превращение соседних государств, а также важных в стратегическом отношении регионов в тех или иных точках Земли в зависимые от Китая территории.

В Индокитае наиболее уязвимыми странами являются Бирма/Мьянма, Лаос и Камбоджа. Это связано с тем, что первая страна с середины ХХ в., и особенно в период нахождения у власти военных, развивалась изолированно, а также в условиях санкций со стороны Запада, вследствие чего была вынуждена развивать отношения с теми, кто санкции не поддерживал, т. е. с тем же Китаем. Вторая страна (Лаос) вследствие неудачного географического положения, малонаселённости и отсутствия значимых ресурсов оказалась инвестиционно малопривлекательной для других стран. Третья страна (Камбоджа) пустила в страну китайские инвестиции и фактически сдала Китаю на откуп главный порт страны г. Сиануквилль, дабы противостоять Вьетнаму, с которым у Камбоджи исторически не сложилось добрососедских отношений. Вьетнам, по тем же историческим причинам, не хочет слишком активно участвовать в проекте «Один пояс, один путь». Таиланду повезло с Китаем не граничить.

Ярким примером того, как работает стратегия «Один пояс, один путь», является история строительства порта Хамбантота на острове Цейлон (Шри-Ланка). Строительство порта началось в начале 2008 г. На тот момент отношения Шри-Ланки с потенциальными кредиторами из числа западных стран на тот момент были напряжёнными (власти страны обвинялись западными СМИ в совершении военных преступлений и в нарушении прав человека во время операций против сепаратистской группировки «Тигры освобождения Тамил-Илама»). В результате правительство страны решило обратиться за помощью к Китаю. Пекин предоставил необходимые средства, однако, вопреки ожиданиям властей Шри-Ланки, проект оказался убыточным: торговые суда предпочитали заходить в расположенный неподалеку порт Коломбо – столицу страны. Чтобы компенсировать понесенные убытки и хотя бы частично выплатить кредит (8 млрд долларов США), правительство предложило китайским фирмам с государственным участием выкупить 80 % акций порта и взять его в аренду. Это решение вызвало как недовольство Индии, так и волнения внутри страны. В итоге порт был сдан в аренду Китаю на 99 лет, хотя и на условиях безусловного признания шри-ланкийского суверенитета над территорией Хамбантоты и с запретом размещения там военной базы.