Живой - Тимофей Царенко

— Тогда предлагаю альтернативу: я иду в невидимости впереди, а ты прикрываешь мне спину огнём из своей супервинтовки, — охотно генерирует новый план мой собеседник.

— О, этот план мне нравится! Хотя, погоди-ка… — Терри смотрит на меня со снисходительной усмешкой. — Но в меня всё равно могут пальнуть из танка!

— Тогда всё будет печально, и тебя испарит, быстро и не больно. Я за тебя отмщу, честное слово!

— Как-то непохоже на надёжный план… — он действительно с каждым словом выглядел все хуже.

— Какой есть. Но в этой схеме ты ведь почти с гарантией выживаешь, с таким-то снаряжением! А я стану твоими глазами, танком тоже стрелять из-за горизонта проблематично. Не такая эта арена, чтобы давать явное преимущество хоть кому-то.

Короче, я почти согласился, точнее, на словах согласился на план Терпсихора, но изъявил внутреннюю готовность удрать при первой возможности от почётной миссии. С другой стороны, а что я могу предложить в качестве альтернативы? Тут кого угодно воспринимают всерьёз, на этой стадии самые живучие и смертоносные. Вся надежда на совершенную технику. Шлем и винтовка должны меня сделать почти непобедимым.

Монорельс замедлил свой бег и остановился у платформы, в каменном мешке с подземными же проходами. Сразу за платформой горели красным два терминала и двери рядом с ними.

Загорелось обращение на линзах.

Вы узнаете, есть ли в вас человечность. На время испытания ваша память о прошлом и системный интерфейс будут заблокированы. Вы можете передать себе один предмет. И выбрать те, которые станут доступны вам в качестве игровой награды.

Терпсихор выглядел… сбитым с толку. Вот самое точное объяснение. А потом в его глазах зажёгся настоящий ужас.

— Что, накрыло, Терри?

Я участливо похлопал Пацана по плечу. Тот как раз сжимал блестящие пряди своей шевелюры руками.

— У меня всё оборудование через интерфейс управляется. Глупейшая для меня ситуация, я потеряю львиную долю своих возможностей, — честно признался Терри. Я даже проникся к собеседнику минутной симпатией. — А ты чего такой радостный? Так в себе уверен?

— Более чем, Терпсихор! Более чем! — я довольно расхохотался. — Ты представляешь, как под меня готовили!

— Ну?

Ну я и рассказал…

Какое-то время спустя.

— Кто я такой?

Мои глаза распахнулись словно от удара электрическим током. По венам побежал адреналин, и кончики пальцев мгновенно остыли. Сажусь и кручу головой.

Большая комната, сделана со вкусом, обшита натуральным деревом, геометрические фигуры в виде мозаики разных сортов. Ручная работа или качественная имитация оной. Я на мягкой кровати, без одежды. Зато под одеялом. Белье пастельных цветов. Рядом стул, на котором горкой лежит одежда, кажется, что-то из неоклассики. Венчает горку одежды широкополая кожаная шляпа. Старая и потёртая, и явно не к месту. В комнате есть окно, что выходит на небольшой прудик под слабым холодным светом.

Чуть дальше, вдоль стены, стол, оклеенный зелёным материалом, навроде ткани. На столе белела записка.

Я поднялся на ноги. В голове ни единой мысли. Но при этом на подсознательном уровне их зреют десятки. Откуда во мне моё сознание, откуда я знаю те слова, которые использую во внутреннем диалоге? Нужно узнать содержимое записки. Может быть, она хоть что-то прояснит? Содержимое записки оказалось переделено кратким:

Вы не знаете кто вы.

Вы не знаете где вы.

Вы играете в игру, правила которой вам не известны.

Удачи.

Всех с наступающим новым годом! следущие 3–4 дня проды не будет, буду не на связи. До новых встреч на страницах книжки!

За окном сад. Вроде как, второй этаж, но прыгать из окна уже как-то высоко… Что-то внутри меня весело хохочет и говорит, что если бы там даже были облака, у меня бы были неплохие шансы. Интересно…

Голый человек — уязвимый человек. Это на уровне рефлексов. Ведь после того как стало ясно, что вокруг меня просто тихо, я обратил внимание на тело. Оно… обычное: длинные руки, длинные ноги. Я мужчина. Хотя что-то мне подсказывало, что гениталии можно… купить в магазине? Почему мне не кажется это странным? И почему моя тушка кажется мне непривычной? Зеркал нет. Тело худощавое, лоб высокий, волосы торчат вверх.

Ни татуировок, ни шрамов. Ну вот почему я считаю, что эти вещи такие же непостоянные как одежда? Это же тело, как можно? Мысль вогнала меня в ступор, но память не отозвалась.

Кстати, об одежде. Я оделся. Белая рубаха с магнитными пуговицами, высокий воротник, серые брюки из мягкой ткани. Серая жилетка из неё же. А ещё меня поразили швы. Они там были. Зачем? Может, я участвую в каком-то костюмированном спектакле? Почему такие штаны мне представлялись только на них?

Всё село по размеру. Как на меня печатали. Печатали? Мысль казалась мне какой-то странной. Кому надо печатать швы на одежде? Их же не видно.

А ещё в комнате была дверь, за которой виднелась ванная комната. Архаичный, как из музея, керамический туалет. Он выглядел… несобранным? Частично разобранным? Дощечка вокруг фаянсовой чаши. И система слива водой, на примитивной механической защёлке. За такие траты воды полагается штраф. Где полагается? Кому? Откуда я это знаю?

Голова остро заболела. Что-то блокировало мою память. Я потерял возможность обращаться к воспоминаниям. Но если в прошлый раз их не нашлось, то сейчас они били меня током! Может, на первый вопрос я ответа не знал, а на этот знал? Примем за гипотезу.

«Я знаю где я?»

Голова никак не отреагировала.

«Я знаю кто я?»

И снова тишина.

Ладно, может просто черепушка затрещала? «После» — не значит «в следствии»? А почему, кстати?

Голова затрещала.

Ладно, так и до инсульта себя довести можно! А это я откуда знаю?

Голову просто пробило выстрелом. Ладно, ладно, я понял, рефлексия — это не круто. Последнюю фразу я произнёс вслух, хоть и сам не заметил.

— О, ты тоже тут? — приятный женский голос. В комнату заглянула молодая девушка. На ней шёлковое платье василькового цвета. Круглое миловидное лицо, каре каштановых волос. Стройные ножки в лакированных туфельках.

— Возможно, я где-то в другом месте. С чего ты взяла, что я тут?

Слова покинули мой рот даже раньше, чем я успел толком раздеть девушку взглядом.

— Мужик… иди-ка ты в жопу со своими шутейками, грузишь. У меня и так память стёрта, а с такими приколами я точно крышей поеду, — девушка скорчила брезгливую рожицу.

— Видимо, это тут что-то навроде триппера. Как тебе такой вариант: мы все перебрали, свинганулись, и от забористой наркоты потеряли память?