Ликвидатор. Откровения оператора боевого дрона - Кевин Маурер

Свое первое назначение в ВВС я получил на должность военного дознавателя. Строго говоря, я был одним из последних дознавателей военно-воздушных сил, прежде чем в 1995 году центральное военное командование передало эти функции армии. Я оказывал содействие нашим силам при проведении операций в Сомали, Руанде и на Гаити. Более того, в конце 1994 года за свою работу на Гаити я даже получил награду «Лучший специалист по агентурно-оперативной разведке», учрежденную ЦРУ. Информаторы, с которыми работала моя группа, помогли раскрыть план покушения на бывшего президента США Джимми Картера. С тех пор я по достоинству оценивал вклад дознавателей в успех военных операций и дал себе слово использовать разведывательную информацию, чтобы выследить аз-Заркави и иракских лидеров «Аль-Каиды».

Когда разведка получила сведения о том, что боевики «Аль-Каиды» активизировались в районе Эль-Азарии, мы полетели к этой деревне и стали обследовать район, пытаясь найти какие-либо признаки подозрительной деятельности. Это было как раз в мою смену, когда я выполнял полет по заданию 3-й эскадрильи специальных операций. Передо мной на дисплее тянулась дорога, которую предположительно использовали для контрабанды оружия. Она пролегала к северо-востоку от Багдада через Бакубу и уходила к иранской границе. Было поздно, и легковых автомобилей или грузовиков на дороге не было.

Мы подозревали, что Иран снабжает «Аль-Каиду» и мятежников в Ираке оружием и взрывчаткой. Собственно, иранцам не было никакого дела до иракцев; они стремились навредить Соединенным Штатам. Я повидал слишком много иранских вертолетов, которые поднимались с баз в глубине иранской территории и сбрасывали повстанцам некие грузы в болотистой местности на востоке Ирака, чтобы меня можно было убедить в обратном.

Однажды я даже пытался сбить один такой транспорт, однако генерал-лейтенант, который руководил военными действиями в воздухе, запретил мне атаковать.

Когда мы вышли к окраинам Эль-Азарии, оператор средств обнаружения начал сканировать дорогу. Меня перебрасывали между эскадрильями так часто, что я понятия не имел, кто сидит рядом со мной. В большинстве полетов мое общение с напарником ограничивалось лишь коротким бессодержательным разговором, из которого удавалось узнать только его имя. Теперь я был всего лишь «гостем» и уже тосковал по временам, когда был «в обойме», поэтому с радостью садился за пульт управления, даже если задание предполагало многочасовое нудное наблюдение за целью.

Телефон внутренней связи, соединенный с Центром тактических операций, молчал. 3-я эскадрилья специальных операций теперь имела прямую связь с Оперативной группой, подобно тому, как 17-я была подключена к ООЦ, в подчинении которого находилась. Мы могли общаться непосредственно с сотрудниками отдела сбора информации, ПАНами и командирами.

Осматривая дорогу и деревню, мы не видели ничего такого, что привлекло бы наше внимание. Никаких признаков самодельных взрывных устройств, по улицам никто не ходил. Охота только началась, и Оперативная группа раскинула широкую сеть, выискивая зацепку, с помощью которой мы могли бы выйти на самый верх террористической организации.

Мы перемещались от квартала к кварталу, пытаясь обнаружить хоть какое-нибудь движение. Кварталы были небольшими, по три-четыре дома на улицу. С нашей позиции мы могли видеть почти всю деревню и в то же время присматривать за главной дорогой. Камера прицельной гондолы шла параллельно главной дороге, на HUD-дисплее быстро мелькали дома. Когда мы уже были готовы перейти к другому сектору и начать новый этап поиска, я заметил вспышку.

— Ого, что там? — воскликнул я.

Оператор инстинктивно остановил шар.

— Где?

— Ты не видел? — спросил я.

— Чего не видел?

Он выглядел растерянным. Я указал ему на место вспышки на своем дисплее.

— Вернись к этому месту, только медленно. Я заметил какую-то вспышку. Горячее пятно.

Это могло быть все, что угодно: костер, на котором готовят еду, человек вышел помочиться или покурить… И все же мне хотелось проверить. Оператор медленно повернул шар назад и зафиксировал в неподвижном положении, чтобы мы оба могли внимательно рассмотреть изображение. Примерно через три квартала от точки прицеливания, в самом краю дисплея, сверкнула еще одна вспышка.

— Там, сверху, — сказал я.

Перекрестье прицела переползло вверх вправо и застыло на доме с обнесенным стенами двором. Территория двора была достаточно большой, чтобы на ней уместилась самодельная полоса препятствий. Часть боевиков бегала по полосе. Другие стреляли из «АК-47». Картина выглядела словно шаблонная сцена из какого-нибудь фильма про Джеймса Бонда 1970-х годов.

На мгновение мы застыли от неожиданности, удивленные дерзостью боевиков, которые устроили тренировочную площадку всего в полутора кварталах от главной дороги. Очевидно, вопрос конспирации этих парней не слишком беспокоил.

Я попытался связаться с офицером связи «Хищников». На месте его не оказалось, хотя не было отметки о том, что он уходит на перерыв или передает смену другому офицеру связи. Неудачное время, отметил я про себя, набирая запрос в чате.

ДН31> Враждебные действия на экране, прошу разрешения на атаку.

Мы были рядом. И были вооружены. Хватило бы одной ракеты «Хеллфайр», чтобы разнести весь комплекс.

ТФ145ЦТО> Ждите.

С чувством некоторой досады я стал активировать ракеты. Я не думал, что мне разрешат открыть огонь, но на всякий случай все же решил привести вооружение в полную боевую готовность. Для подразделения, к которому нас приписали для оказания поддержки, мы были темной лошадкой, и они крайне неохотно использовали нас для нанесения ударов.

ТФ145ЦТО> Отойдите на 5 м.м.

Приказ отвести беспилотник на 5 морских миль означал, что стрелять мы не будем.

ДН31> вп.

Нам дали команду занять позицию для наблюдения. В арсенале Оперативной группы множество средств, большинство из которых лучше нас подходило для решения подобных задач.

ДН31> отхожу на Ю-В [юго-восток].

ТФ145ЦТО> вп.

С этой позиции я мог держать под наблюдением въезд во двор дома со стороны улицы и видеть весь тренировочный лагерь. Я продолжал смотреть: одна фигура перепрыгнула через барьер, выпустила полдюжины пуль из автомата от бедра, после чего прикладом попыталась нокаутировать чучело. Движения боевика были настолько неуклюжими, что любой американский солдат уложил бы его еще до того, как тот перелез через барьер. В некотором смысле мне стало даже жаль парня. Он был преисполнен энтузиазма и мачизма, но ему явно недоставало врожденных физических качеств. К счастью для него, скоро он должен был попасть в плен.

Едва он покончил с чучелом, как вокруг тренирующихся стали взлетать комья земли. Один мятежник мгновенно рухнул.

— Вот дерьмо! — сорвалось с языка у моего оператора средств обнаружения.