Часы академика Сикорского - Наталья Александрова

– Правда. Ну, это ведь на самом деле был несчастный случай. А я, между прочим, сегодня тоже уеду.

– Жаль…

– Что делать! Здесь, конечно, хорошо, но моя работа закончена. Так что – не поминайте лихом!

– Надо же, а я только к вам привыкла… Кстати, хотела вот еще о чем спросить. Со всеми скелетами во всех шкафах я вроде разобралась, но вот Пабло… что у него здесь за дела? Что за курьеры в красном его били? За что?

– Пабло-то? – Сергей усмехнулся. – Пабло – человек простой, он не только курит травку, но еще и поставляет ее. Каким-то образом провозил из своей Аргентины. Понемножку, чтобы только окупить дорогу. А здесь он передавал ее тем самым курьерам. Но на этот раз у него случилась накладка. Он всегда немножко травы оставлял себе – как говорится, для личного потребления. До сих пор его партнеры закрывали на это глаза. А тут он прикинул, что из-за карантина застрянет здесь надолго, ну и оставил себе больше, чем обычно. А здешним покупателям это не понравилось. Вот за это они его и побили.

– И что, вам до этого тоже нет дела? Это тоже не в вашей компетенции?

– Ну да, конечно, не в моей. Этим другой отдел занимается. Они про все эти дела знают и держат руку на пульсе. А я свои дела здесь закончил, теперь будем ждать результатов.

– Всего вам хорошего, – вежливо сказала Александра. Все же он был ей не очень-то симпатичен, так что она была рада, что он уезжает.

– А знаете, Саша, – Фомин придвинулся к ней ближе, – даже не хочется уезжать. Привык я к этому месту. Такой удивительный дом… И я рад, что познакомился с вами…

Александра замешкалась с ответом. Сказать, что она тоже рада? Еще подумает, что он ей нравится. Послать подальше? Вроде не с чего, он ничего плохого ей не сделал…

Положение спасла «Рита». Она вбежала на кухню свежая и бодрая после пробежки.

– Погода-то какая нынче! Теплынь!

– Как Никита Сергеевич? – спросила Александра.

– Нормально все, рана не беспокоит.

– Вы тоже уезжаете?

– Зачем? Старик сказал, что ему здесь хорошо, а у меня еще две недели оплачено, так что я тоже останусь. Все равно на работе полный штиль из-за карантина.

– Так что мы уж тут… – Александра повернулась к Фомину, но тот уже ушел.

Александра решила прогуляться до магазина и купить что-нибудь вкусненькое, в конце концов она это заслужила. В воротах она столкнулась с Митей, который нес упаковку кошачьих консервов.

– Вот, решил разнообразить Васе питание, а то он что-то аппетит потерял. Со вкусом кролика взял на пробу.

– Дело хорошее, – одобрила Александра.

– Саша, ты бы зашла со мной к Васе, он про тебя спрашивал… – на полном серьезе попросил Митя, так что Александра не стала ругаться, а обещала как-нибудь заскочить на огонек.

Она не стала срезать дорогу мимо забора соседей, а пошла улицей. Ворота на участок Северова были широко открыты, охранника видно не было.

В магазине находилась только одна покупательница – непременная Марья Степановна, но без своего постоянного атрибута и символа власти – хозяйственной сумки на колесиках. На этот раз она обошлась одним пластиковым пакетом, на котором была нарисована улыбающаяся золотая рыбка.

– Что это вы, Марья Степановна, сегодня так мало берете? – поинтересовалась Люся, отвешивая покупательнице дешевые конфеты в ярких фантиках.

– А кому мне покупать? – со вздохом отвечала Марья Степановна. – У нас ведь, кроме меня, считай, никого не осталось. А мне-то разве много нужно?

– Как – никого? – осведомилась Люся, и глаза ее засверкали от любопытства.

– А ты, Люся, неужели ничего не слышала?

– Ничего. А что случилось-то?

– Ну да, откуда же тебе знать?.. Хозяин-то наш, Олег Николаевич… поджарился!

– Как?! – ахнула Люся, и конфеты рассыпались по прилавку. – Как это поджарился? Что вы такое говорите?

– Да вот так! – Марья Степановна явно наслаждалась произведенным эффектом. – Сегодня с самого ранья поехал куда-то со своими. Вроде в город, на встречу какую-то важную. И возле Огоньков столкнулся с этим… с бензовозом. Прямо лоб в лоб! Бензовоз, конечно, загорелся, и они все сгорели, прямо в угольки превратились. – Марья Степановна сделала паузу, чтобы дать Люсе переварить информацию, затем продолжила: – Вот как я третьего дня котлеты жарила, а тут племянница моя позвонила, Валентина. Я, главное, совсем и недолго с ней разговаривала, буквально несколько минут, а как вернулась – все котлеты в уголья, так что выкинуть пришлось. Хорошо хоть, кобель соседский подъел, он всегда голодный. Вот так и они – в уголья! И сам Олег Николаевич, и водитель его, Стасик, и Палыч, который у нас главный был по охране… все, в общем, сгорели. В уголья. А остальные ребята, кто в доме оставался, как узнали про это, все тут же быстро собрались и уехали. Так что остались в доме только я да Аладдин, да Зульфия вот заходила… так что куда мне больше продуктов? Вот конфет возьму к чаю, мне и хватит… конфеты у тебя хорошие, главное, недорогие.

Выслушав такую новость, Александра не удержалась и ахнула, так что две кумушки повернулись к ней.

– А вы, женщина, отчего этим интересуетесь? – строго спросила Марья Степановна. – Вас это каким боком касается?

– Вот именно, – поддакнула Люся. – Вы если за продуктами пришли, то говорите, чего надо, я отпущу, а просто так стоять да чужие разговоры слушать – это ни к чему.

Александра не стала отвечать на хамство, ей было не до того. Развернувшись, она бросилась бежать обратно к дому. Пронеслась по улице, срезала путь по тропинке мимо забора соседей. Там было тихо, только дворник Аладдин пел что-то свое, шаркая метлой.

Александра ввалилась в калитку, тяжело дыша. Зульфия попыталась ей что-то сказать, но она от нее отмахнулась. Собака Клава, правильно поняв ее настроение, метнулась за сарай, чтобы не попасть под горячую руку, точнее ногу.

Забежав в дом, Александра чуть задержалась в прихожей, снимая куртку. От бега ей было нестерпимо жарко.

– Саш, ты чего? – окликнула ее Дарья из кухни. – Случилось что? Чрезвычайное положение объявили?

– Типун тебе на язык! – прикрикнула «Рита». – Саш, да присядь ты! У нас тут…

Александра отмахнулась от них и одним махом взлетела на второй этаж. Дверь Никиты Сергеевича была открыта, так что стучать не пришлось. Да она бы и не стала, ввалилась бы с разбега.

– Никита Сергеевич! – она встала на пороге, тяжело дыша. – Никита Сергеевич!

Старик сидел на кровати, одетый в чистую рубашку и аккуратно выбритый, и совсем не выглядел больным.

– А, Саша… – приветливая улыбка сползла с его лица. – Что случилось?

– Я… – только тут она заметила, что возле кровати старика сидит еще один человек, держа на коленях шахматную доску.