Хранители Фолганда - Иванна Осипова

Стиль его ты знаешь. Он усердствовал больше всех, пока мне не исполнилось пятнадцать…, — маг замолчал, сцепил пальцы настолько сильно, что Скай почти услышал хруст суставов.

Слова Люция ужасали. Скай и не предполагал, что где-то рядом могут происходить настолько страшные вещи. Он вспомнил свою счастливую жизнь, полную любви и обычных детских радостей, и в душе раскрылась бездна от осознания несправедливости мира. Да, он знал, как мог обращаться с людьми Мальтус. Значит и Люций пострадал от старика. И маг отомстил за себя, убив антиквара, за себя и за Ская. Глядя на Люция, он испытывал и ненависть, и сочувствие.

— Да ты что?! — заметил, как изменился взгляд Фолганда, маг. — Жалеешь меня что ли?! — он захохотал. — А ты не задумывался, зачем я тебе это всё рассказываю?

Скай растерялся. Пока маг говорил, казалось, что они просто беседуют, а Люций даже испытывает потребность высказаться, с такой готовностью он отвечал на вопросы. Теперь же, подумалось — маг готовит ловушку для глупой жертвы.

— И зачем? — устав сидеть, Фолганд поднялся и встал у стены, такое положение придало уверенности.

— Может быть хочу, чтобы ты сам решил помочь мне, — небрежно пожал плечами. — Или я просто вру и мне нравится дурить голову наивному мальчишке.

Ничего не понимая, Скай промолчал. Ничего не выходило с вопросами, маг говорил о прошлом и молчал о книге, о роли Фолганда в работе с артефактом. А Люций внезапно убрал с лица ненужную улыбку, протянул руку куда-то себе за спину. Когда он встал со стула, в руках его оказалась та самая книга.

— Положи руку на переплёт, — не просил, приказывал, и появилось в голосе мага нечто такое, что заползло в сознание туманом, несущим угрозу.

Скай не смог остановиться, подчинился, протянул ладонь к изображению ворона. Стоило коснуться и синие искорки побежали по контуру рисунка.

— Какая книга на ощупь, ну?! — нетерпеливо воскликнул маг.

— Тёплая.

— Для меня холодная, — Люций явно был озадачен. — Лёд в пальцах. Открой и прочитай абзац.

Внутри Ская всё перевернулось. Вспомнил, как сидел на диванчике и ушёл в мир Кукловода, принёс с собой холод и тьму в земли Фолганда. Нельзя признаваться магу, и он постарался не показывать эмоций. Открыл книгу, смотрел внимательно, хмурил брови.

— Не могу прочитать.

— Ты же собрал книгу. Я слышал зов, и она узнает тебя.

Глядя на растерянного Люция, Ская осенило.

— Да ты не знаешь, как она работает!

— Прекрасно знаю, — маг резко вырвал книгу из рук Фолганда. — Собранную книгу необходимо прочитать.

Он пытался держаться уверенно, но Скай уже видел, как сомнение поселилось в Люции и начинает разъедать чёткую конструкцию плана.

— Зачем тебе это?

Маг вышел, отступив назад, сунув книгу подмышку, не торопясь убрал стул от двери.

— Не думай, что ты хитрее меня, Фолганд.

Дверь захлопнулась, золотистый световой шар освещал Скаю часть чулана. Он подумывал лечь на старый матрац, может быть заснуть, чтобы время шло быстрее. Отец наверняка ищет его, перероет весь Фолганд, но найдёт. На мгновенье накатило отчаянье, пронзило чувством собственной никчёмности. Ничего сам не может. Бездарный сын мага, не способный постоять за себя. Такого и искать не стоит, никому не нужный позор Фолгандов. Безумно устал, хотелось очнуться от кошмара, оказаться снова дома, чтобы всё стало по-прежнему. Он был так счастлив рядом с родными, но сам сломал себе жизнь. Подступили слёзы.

Вцепившись пальцами в волосы, Скай прислонился лбом к стене, мысли скакали испуганными зайцами. Железный ошейник давил и царапал кожу. Как зверь на цепи, без воли и сил. Позор и унижение. Отчаянье сменилось гневом. Сжав пальцы в кулак, ударил в стену. Боль прояснила ум.

Скай вспомнил родных. Глаза мамы поддерживали и дарили силы. Строгий взгляд отца призывал бороться и идти до конца. Маргарита — рука помощи, а Фрейя — радость и огонь. У Ская было всё, чтобы выжить и спастись. Фолганды не сдаются, не опускают руки и смотрят в лицо врагам.

— Соберись! — тихо, но решительно приказал себе. — Стань умнее, раз был глуп. Стань сильнее, если проявил слабость. Земля Фолганда поддержит тебя. Кровь рода сохранит.

Выдохнув, упрямо сжав зубы, Скай начал дышать, как учил отец. Все эмоции, что мешали собраться с силами уходили. Он не стал ложиться, напротив, вернулся к тренировкам. Места было мало и цепь скрежетала от каждого движения, ошейник давил сильнее, но Скай не останавливался, пытаясь вернуть телу ловкость и силу.

38

Когда маг завершил рассказ о прошлом Дариона, Стефан вернулся мыслями к книге. Сандер показал готовность отвечать на любые вопросы.

— «Книга ликов». Вам знакомо название?

Резким движением Сандер запустил пальцы в бороду, с сомнением смотрел на дознавателей, но потом, пригладив волосы, ответил:

— Неужели мальчик действительно нашёл её и это не легенды?

— Полагаю, что так. Дарион говорил о книге?

— Очень давно. Он был одержим «Книгой ликов», считая, что смог бы многое изменить. Дарион считал, что книга позволит стать ему кем-то вроде бога, исправить несправедливость мира. Я никогда не верил в существование книги Великой сделки.

— Она существует, а Великая сделка погубит Фолганд. Книга — цена сделки и врата для смерти, а не путь к власти. Возможно, такая справедливость по вкусу Люцию.

— Месть не бывает справедливой, — маг выглядел весьма расстроенным.

— Вы это понимаете. Я это понимаю, — история с Дарионом беспокоила Стефана всё больше. — Для Люция мир выглядит иначе. Я могу представить, что ему пришлось пережить. Очень хорошо представляю. Однако, земли Фолганда дороги мне, и Фолганды заплатили немалую цену за жизнь людей, чтобы так просто позволить уничтожить всё.

Сандер кивнул.

— Я слышал. Среди магов некоторые истории быстрее перестают быть тайной.

— Тогда вы знаете, что мне придётся убить Дариона, если понадобится. В большинстве своём люди не заслужили участи, уготованной им Люцием, или он сам не представляет, к чему приведёт использование книги. Уверен, что до конца не представляет. Он не видел того, что видел я, не знает силы того, с кем собрался заключать Великую сделку. Ничего не получит, только отдаст больше, чем имеет. И он забрал моего сына, — Стефан напряженно выпрямился в кресле. — Как думаете, он способен на жестокость в отношении конкретного человека? Одно дело приговорить весь мир, обезличенную массу людей. Другое,