Ангелофрения - Максим Хорсун

А потом – вокзал Центральный.

Выходило, что, отправившись с секретной станции под дворцом Сети Второго, «Меркурий» сделал крюк: объехал предместья и снова завернул в центр столицы.

И здание вокзала, и примыкающая к нему башня с часами превратились в почерневшие бетонные коробки. Украшавшие их барочные завитки и лепные фигурки выглядели теперь столь же ужасно, как и «папилломы», которые некогда вышивала обезумевшая от горя тетя Эмили. Часы на башне, скорее всего, давно остановились. Стрелки замерли ровно в полдень или в полночь: Магдалина не могла понять, какое сейчас время суток: если в небе и сияло солнце, то его свет не пробивался сквозь дым.

По аркам выхода в город плясали блики света. Колонны, удерживающие арки, проседали и медленно заваливались в разные стороны. По ступеням с городской площади на перрон тяжелым и ленивым потоком скатывалась лава. Она походила на расплавленное золото.

Охваченный огнем товарный состав загородил вокзал, и Магдалина какое-то время ничего не могла увидеть.

– Лава в Фивах? – громко спросила она. – Это похоже на бред! До вулкана – сотни миль!

– В будущем, которое нас ждет, весь мир станет всецелым вулканом, – прозвучало из рупора.

– В будущем? – не поняла Магдалина.

– Ага! Я тебя предупреждал! Мир готов шагнуть в бездну, смотри же, что ждет за гранью!

Магдалина снова повернулась к окну. Поезд Сети Второго мчал по мосту через Нил. Речная вода напоминала смолу. На мелкой волне колыхался мусор: шины от паромобилей, деревянные обломки, какое-то тряпье, ветви деревьев. Над Нилом нависло неровным пещерным сводом задымленное небо.

– А как же люди? – обеспокоилась Магдалина. – Они успели покинуть город?

– А ты спроси у них! – злорадно пробурчал рупор.

Черная туча отделилась от мглистой массы, заполонявшей небо, и поплыла наперекор ветру к поезду. Магдалина отшатнулась от окна: она поняла, что это приближаются сотни или даже тысячи крылатых некроморфов. Пришельцы из мира мертвых пронеслись над «Меркурием», и гул, издаваемый множеством крыл, проник сквозь бронированную крышу вагона.

Магдалина осторожно выглянула наружу.

Кожистое крыло заслонило окно. На свету была отчетливо видна капиллярная сеть, пронизывающая полупрозрачную перепонку. Крыло исчезло, в стекло уперлась когтистая лапа со страшным шрамом от ожога на все предплечье. Лапа соскользнула в сторону, в вагон заглянул Мохан.

Наполовину человек, наполовину гиена. Смерть не позволила этому существу завершить обратное превращение. К тому же трансформация в некроморфа еще больше исказила черты Мохана, но Магдалина безошибочно узнала поверженного врага, таинственного посланника Мосдея.

Некроморф оскалился, показав похожие на обтесанные камни, но утратившие былую белизну зубы. Он тоже узнал Магдалину. Мертвые, со зрачком во всю радужку глаза светились торжеством.

Забились крылья, Мохан на миг отпрянул… затем ударил лобастой головой в стекло. Поток сверкающих осколков хлынул внутрь вагона, а вместе с ними ворвался и ветер: зловонный, обжигающий. Окно было слишком узким, чтобы плечистый и крылатый Мохан забрался в вагон. Скрежеща зубами, он потянулся к Магдалине. И лапа стала удлиняться; лопнувшая от растяжения кожа слезала с нее лоскутами, оголились мышцы и натянутые, словно телеграфные провода, сухожилия…

Магдалина переборола приступ парализующего страха, ударила синим светом. Хлопья пепла, которыми рассыпалась лапа Мохана, заметались, закружились по вагону. И в ту же секунду лязгнул стальной ставень, опустившись стальной преградой перед мордой взбешенного некроморфа.

Сети Второй смеялся. Рупор вздрагивал, точно живой.

– Право слово, незачем было так поступать с несчастным ликантропом! Ему и при жизни никто ласкового слова не сказал!

– Замолчите! – закричала Магдалина. – Остановите поезд! Прекратите это все!

– Отчего же? Мы только начали! Открыть для тебя оконце? Там, снаружи, вдосталь старинных друзей! Быть может, кому-то еще захочется с тобой полюбезничать!

Отсмеявшись, фараон продолжил:

– Дело в том, Эльвен, что они все умерли. Все, кого ты знала. В этом будущем лишь ты – единственный живой человек. Так выглядит агония мира: руины, пламя и терзаемые неутомимым голодом полчища нелюдей. Это мое первое откровение, запомни его. Но будущее возможно исправить; а в следующем вагоне тебя ждет то, что уже изменить нельзя. Ступай!

Магдалина торопливо стряхнула с подола и с корсета приставшие хлопья пепла.

– Вы нарушили все то, о чем мы договаривались! Я не стану играть по вашим правилам! Мне не нужны эти откровения! Я не подопытная крыса!

Щелкнул замок, дверь в тамбур приотворилась.

– Не смей перечить повелителю, Эльвен. Я хочу, чтобы ты шла вперед. Я приказываю тебе! Твои перышки должны почернеть, прежде чем ты покинешь поезд.

– Я больше не выполняю ничьих приказов! – и со слезами в голосе Магдалина добавила: – Как жаль! Оказывается, Новым Царством правит чудовище!

– Тебе известно, что означает слово «саркофаг»? – Сети Второй выдержал паузу и продолжил: – «Пожиратель мяса». Боюсь, что в некоторых случаях метафора может иметь реальное воплощение.

Шкаф у дальней стены содрогнулся. Из-под него ударили тугие струи пара, заурчали механизмы, отодвигая тяжелую створку в сторону.

Магдалина невольно попятилась к тамбуру. В воздухе отчетливо запахло миррой, корицей и кедровым маслом: благовониями, которые применялись при мумифицировании.

– Если бы ты только знала, Эльвен, насколько продвинулось современное искусство бальзамирования, – проговорил Сети Второй. – При должной обработке у мертвеца сохраняется не только узнаваемый облик, но даже частичная подвижность вкупе с базовыми рефлексами. Одна беда: его гастрономические предпочтения!

Из шкафа-саркофага выбрался человек в респираторной маске и очках. Магдалина помнила, насколько сильны и крепки его руки. И глядя с каким трудом он разгибает спину и делает первый осторожный шаг, придерживаясь за саркофаг, тяжело было не поверить, что это – действительно покойник, воскрешенный какой-то бесчеловечной наукой и темным искусством.

– Он идет к тебе, Эльвен. Нет, на него не подействует синий свет: плотная одежда, слой пропитанных камедью бинтов, маска, очки. Трупное окоченение – явление временное, оно скоро прекратит сковывать его члены, и Пожиратель станет куда расторопнее обычного человека. Если он снимет маску, то его лицо будет последним, что ты увидишь. Я бы посоветовал бежать, пока я держу путь к отступлению открытым.

Мертвец повернулся к Магдалине, при этом его кости захрустели, словно сухой хворост. Она увидела, что в его больших, похожих на глаза насекомого, очках белеют ее отражения.

– Будьте все вы прокляты! – в сердцах вскричала Магдалина. Она судорожно искала что-нибудь, что сгодилось бы вместо оружия, но ничего подходящего не попадалось на глаза.