Чёрные цветы - Николь Лесперанс

что было силы прижать кулаки к глазам, чтобы выдавить из них картину наших поцелуев.

– Почему ты вообще решил притвориться Шоном?

– Помнишь, как мы встретились и я спросил, настоящая ли ты? А ты сказала, что хотела бы, чтобы было наоборот. И я согласился с тобой, но в глубине души желал совсем другого.

– Почему? – Я сгорала от ярости, но в то же время отчаянно желала понять, почему он это делает и продолжает делать до сих пор. Мне требовались какие-то разумные выводы из этой грязной истории.

– Я застрял в этом месте почти на триста лет, – сказал он. – Леонора сказала тебе правду – я часть этого острова. Я утратил ощущение времени и свою человечность. Но когда ты вышла из океана, представил себя нормальным человеком и так отчаянно захотел, чтобы это было правдой, что я просто… позволил этому стать правдой. В ту ночь реальность словно растворилась, ведь верно?

Я не хотела с ним соглашаться, но воспоминания о той ночи действительно походили на сон.

– Я знал, что скоро всё раскроется, – продолжал он. – Я не надеялся даже на день или два, но решил тянуть, сколько получится. Я так долго был лишён вообще всех чувств и просто хотел снова что-то почувствовать.

– А что, по-твоему, должна была чувствовать я, когда всё узнала?

Он вздохнул.

– Я думал, что просто исчезну, а потом ты вернёшься домой и успокоишься. Может, решишь, что сама меня выдумала.

– Но ты не исчез с лучами зари. Почему?

Иона почесал в затылке, глядя в сторону.

– Я ведь сказал, что не притворялся, когда целовался с тобой. Прости. Это было жестоко – вот так манипулировать, и в итоге я запутался в собственной лжи.

Он продолжал манипулировать мною, выкладывая всё это. И я совершенно не хотела отвечать на его слова так, как отвечала, – обмирая и не в силах совладать с сердцем. Но мне необходимо было выяснить все обстоятельства той ночи, когда погибла Леонора, чтобы найти способ повернуть вспять то, что он сделал. Нервно откашлявшись, я встала, сунула дневник в задний карман шорт, и проверила, на месте ли рация и нож Леоноры.

– Ну ладно, – сказала я. – Что там ты собирался мне показать?

Глава 35

Первую остановку мы сделали у огромного дерева на опушке. Древнее, кряжистое, оно раскинуло ветви во все стороны: одни смотрели в чащу леса, другие – на лазурное море.

– Вот здесь я её нашёл, – сказал Иона, положив руку на низко нависшую толстую ветку.

– Леонору? – спросила я, вспомнив её рассказ о том, как он спустился с дерева и напугал их с Вайолет.

– Евлалию. – Он закинул ногу на ветку, и мускулы рельефно выступили у него на руках, когда он подтянулся вверх. – В тот день, когда мы высадились, я заметил её, сидевшую на дереве. Она не могла произнести ни слова, но сумела дать мне понять, что не желает, чтобы я рассказал кому-то о том, что она здесь. – Он грустно рассмеялся и стал качаться на ветке, как на турнике. – Я искренне гордился, что она выбрала меня.

– Ты нарисовал её на этом дереве, – сказала я.

Иона кивнул.

– Смешно получилось: мой рисунок вернулся в Англию, а я нет.

– Да уж куда смешнее, – заметила я, и он ответил мне непроницаемым взглядом.

– Не прошло и дня, а Евлалия уже могла связать несколько слов и строила предложения, – продолжил он. – Я предположил, что в детстве она говорила по-английски, а потом забыла язык. Но всё, что я сумел от неё добиться, – будто она была на корабле с родителями, что он утонул и что она одна доплыла до острова. Она не знала, откуда они плыли. Иногда я сомневаюсь, что здесь есть хоть крупица правды.

– Но как ещё она могла бы сюда попасть? – удивилась я.

– Может, она просто всегда здесь была. – Иона растянулся на толстом суку, уперевшись ногами в ствол. – Я хранил её тайну на протяжении двух дней, пока она не стала готова встретиться с остальной командой «Фортуны». Все до одного поддались её чарам, точно как я. Но при этом я оставался самым близким, тем, кого она будила, чтобы поплавать по ночам. Она посвятила меня в тайны острова, показала такие чудеса, в которые я едва мог поверить, хотя видел своими глазами. В день, когда я встретил Евлалию, цветы стали розовыми, и это оказалось лишь начало.

– Ты влюбился? – Я покрылась гусиной кожей.

– Я влюбился в саму идею её существования, во всё это. – Иона обвёл рукой деревья, берег с белоснежным пляжем, сверкающую воду. – Но нет, я не влюбился в Евлалию. Я был обручён с зеленоглазой девушкой по имени Аннабель, ждавшей моего возвращения в Англии.

Иона соскочил с ветки, споткнулся и приземлился на колени. На прилипшем к коже песке проступила кровь, а когда он стёр её, ссадины не осталось. Лиана подобралась к нему и поползла по ноге. Он не обратил внимания.

– Однажды ночью Евлалия поцеловала меня в пруду – ты называешь его сенотом. Мне явно не следовало этого допускать, но я почувствовал, что теряю над собой контроль, меня как будто опьянило это место. Она сказала, что любит меня и хочет быть вместе навсегда.

– И очевидно, это не сработало, – сказала я, и снова на меня обратился взгляд тёмных глаз.

– Очевидно, нет. – Он потёр подбородок. – Я сказал ей правду, что люблю Аннабель и собираюсь жениться, как только вернусь домой. – Иона резко выдохнул. – Ей это пришлось не по вкусу.

– Она заперла тебя здесь, а сама уплыла в Англию на твоём корабле? – предположила я, и он кивнул.

– Я чувствовал себя ужасно из-за того, что целовался с нею, что вообще допустил такое. Она сказала, что простит меня, если я прыгну в сердце острова. Она клялась, что это безопасно, что остров поймает меня и не даст умереть. – Он горько рассмеялся. – Ну, технически она сдержала обещание.

– И ты прыгнул, – сказала я.

– Прыгнул. А когда наконец очнулся, шлюпки уже отчаливали. Я пытался догнать их вплавь, но был так слаб, что даже кричать не мог, и меня никто не услышал. Я не проплыл и сотню ярдов, как остров притащил меня назад. Корабль уплыл, и я остался один. Я понятия не имел, что потом было с Евлалией, пока не появилось семейство Уэллсов и Леонора не рассказала мне её историю.

– И ты больше не видел свою суженую? – спросила я.

Иона покачал головой.

– Аннабель мертва уже двести лет. Она давно обратилась